Стас напрягся, услышав незнакомый женский шёпот, и замер, прислушиваясь к нему.
– Ты уверен, что это тот самый? …
– Уверен. – а вот этот голос принадлежал явно Мишке, но радоваться, как Стас понимал, было рано. – Больше некому…
– Тогда – идём…
И Север, словно повинуясь этому приказу, хотя и отдан он был не ему, послушно двинулся навстречу странной компании. Но и выяснить, что им от него на самом деле нужно тоже не мешало…
***
Когда Стас ушёл, Данке стало по-настоящему страшно. Её накрыло только что дошедшими эмоциями, и слёзы сами хлынули из глаз, а от плача затрясло всё тело. Но разум твердил, что в таком виде на глаза бабушке показываться нельзя. Иначе допроса с пристрастием было не избежать. А потом – прощай прогулки на свежем воздухе, особенно в ночное время. Сегодня-то еле уговорила её отпустить, аргументируя всем, чем только можно, особенно своим совершеннолетием. И благоразумием. И явись она сейчас в таком виде, зарёванная и вся в ссадинах от веток, посиделок у костра точно больше этим летом не будет. И встреч со Стасом тоже…
«А надо ли они тебе?» – прошептал внутренний гнусавый голосок.
А вот надо! Надо! – хотелось закричать ей в ответ. И что это за лето в деревне без приключений? Пусть и таких диких… Зато почти как в детстве, только не понарошку.
И так, всхлипнув в последний раз, она твёрдо решила взять себя в руки и, наконец, успокоиться.
Бабушка не спала, то ли дожидаясь её, то ли мучимая бессонницей, и, едва Данка переступила порог, боязно перекрестилась, пристально заглянув ей в лицо.
– Явилася? Слава богу!
Хорошо, что старушка была подслеповата. Нет, то, что подслеповата – не хорошо. Но вот то, что она не могла рассмотреть следы недавних слёз на лице девушки, уже лучше.
– Ты чего не спишь? – деланно возмущённо спросила Дана. – Ночь на дворе.
– Да как уснуть, тебя-то нет… – заохала Прасковья.
– Меня несколько лет не было. – усмехнулась Данка.
– Это другое. – бабушка тяжело опустилась на кровать. – Там, в городе, спокойнее. И мать за тебя в ответе.
– В городе – спокойнее? Да ты что, бабушка?! Обычно по-другому все говорят.
– Это другое. Ох, дурная кровь, девонька. – запричитала Прасковья. – Дурная кровь…
– О чём ты, ба? – нахмурилась Дана. Не нравились ей все эти суеверные загадки, которыми наверняка собралась потчевать её бабуля на ночь глядя.