– А… да? – я не нашлась с ответом. – А кто? – я знала, но так хотелось услышать, что он правда искал меня… чтобы потребовать: «Ты ничего не хочешь мне сказать?» и раздолбать пластиковую стеновую панель, да-да.
– А ты разве не вышла к нему? – лукаво улыбнулась Оксана. – А хочешь горячего чаю? А пока пьем, разгребем с тобой половину работы, – предложила она.
Разве я могла отказаться?..
…Мы просидели три часа, секретарь словно имела внутренний таймер и умела читать мысли. Я просто диву давалась, когда она ухоженным ногтем показывала мне на что-то и тут же ни с того ни с сего вставала, готовила кофе и относила его ректору, хотя он не просил, или напоминала ему о встрече, или кому-то, едва вошедшему в приемную, протягивала готовые документы, или отвечала на еще не заданный вопрос. Оксана – живой пульс университета, развязка, направляющая потоки, центральный механизм. Настоящий делопроизводитель, а не какая-то секретарша. Я даже как-то иначе взглянула на эту профессию.
Домой я уносила ноги после восьми вечера, сжимая в кармане флешку со сводными таблицами за прошлые периоды, списками, расписаниями, датами и видами отчетности… Так много нужно было привести в порядок, сверить списки… Я уже не чувствовала себя беспомощной и даже по дороге, пока ехала в свой Реутов, выстроила для себя примерную схему работы, чтобы все успевать.
Я шла через парк с улыбкой, когда от скамейки отделилась тень и заступила мне дорогу. Сердце екнуло и упало.
– Ты бесстрашная, безмозглая, бессмертная или такая крутая, что голой жопой ежиков давишь? – я узнала голос Витали еще до того, как смогла увидеть его лицо.
Он был зол. От него головокружительно пахло парфюмом и сигаретным дымом. Никогда не любила этот запах, а ему он шел, ненавязчиво дополнял древесный аромат одеколона, манил и вел к нему – как дым костра в дождливом лесу, на запах которого влечет, потому что рядом с ним тепло, надежно, уютно… хотелось прижаться и подставить губы поцелуям…
– Отвали! – я пихнула его в грудь ладонью со всей дури, но он словно ждал удара, лишь чуть качнулся и перехватил мое запястье. Рванул за собой, шагнув на газон в сторону густой заросли, в такое время темневшей невразумительным пятном. – Да отпусти ты меня, придурок! – заорала я, пытаясь лупить его сумкой.
Но Виталя затащил меня за кусты и процедил: