Она пробирается руками под мою рубашку. Исследует тело. Проходится ноготками по груди. Порочная, бесстыдная, совершенная, в каждом жесте, в движении ресниц, каждом вздохе. И невинна… Вместе с ароматом жасмина, ощущаю запах непорочности.
Ее поведение не вяжется с этим открытием. Снимаю с нее брюки, вместе с трусиками. Ни капли сопротивления. Наоборот, шире раздвигает ноги, откидывается назад, раскрываясь моему взору.
Аккуратная, нежная розовая плоть, что сочиться соками для меня. Встаю на колени. Уже не осознанно преклоняюсь перед моим божеством. Зарываюсь в ее манящий бархат. Провожу языком по истекающей промежности. Шалею. Дурею. Она кричит, зажимает мою голову бедрами.
Обхватываю клитор, он пульсирует и наливается желанием у меня во рту. Горячий, сочный, вкусный. В нос бьет аромат невинности. Ошибки быть не может. Обвожу пальцами вход в лоно. Осторожно просовываю указательный, она сжимает его. Так сильно, что член разрывает штаны. С неистовой силой просится на волю.
– Ты невинна, – шепчу ей в половые губы, – Скажи и я остановлюсь… – тогда я еще мог притормозить. С трудом. Но мог дать заднюю. Она еще не до конца заслонила собой реальность. Еще слабые проблески здравого рассудка теплились во мне.
– Только не останавливайся, – кричит, срывая мне тормоза. – Я так хочу тебя… Только тебя… – и как искренни были эти крики. Ни на сотую долю процента я не усомнился в ее желании.
Она соткана из дьявольской похоти. И я тогда пробудил ее. Дал окрепнуть этой силе. Жажда плотского удовольствия – это единственное, что в ней было настоящего. Остальное все фальшь, ложь, жажда растоптать в угоду своим интересам.
– Сама напросилась, – зарычал, всасывая ее клитор. Бил по нему языком, высекая очередные надсадные крики.
– О, даааа, – ее голос – это мое пробуждение, я ликовал, погружаясь в нее ртом. Волна экстаза прошла по телу, опутывая меня цепями, заставляя срастаться с ней. И я не понимал, как жил без этого запаха, как существовал. В этом маленьком хрупком цветке отныне была заключена вся моя жизнь.
Надавил сильнее, просунул палец глубже и она взорвалась. Ее наслаждение, ее оргазм был гораздо важнее моего удовольствия. Отныне я всецело зависел от ее желаний. И я был счастлив в своем лживом безумии. Одинокий волк, никогда не знавший искренности.