– Разве у котов бывает потеря памяти? Мне казалось это человеческий недуг, – тихо сказала я.
– Не совсем так. Я ничего не терял. То, что принадлежало мне, у меня забрали.
– Забрали? – изумилась я. – Но кто?
Кот взмахнул хвостом.
– Не знаю, – отозвался он. – Но обязательно выясню.
Здесь, на балконе, стоя под открытым небом и вдыхая прохладный ночной воздух, я решила, что непременно помогу Рыжику разобраться в себе и вернуть утерянные воспоминания.
– Выходит, – я облокотилась о перила, – мы с тобой товарищи по несчастью. Попав в этот замок, я тоже кое-чего лишилась…
– И чего же? – заинтересованный взгляд кота скользнул по моему лицу.
– Свободы, – тихо ответила я. – Но я верну ее, во что бы то ни стало, – добавила я.
Глядя на утопающую в ночной мгле растительность у подножия стен замка, я краем глаза уловила какое-то движение. Высокий темный силуэт спешно пробирался через густые кустарники. Рассмотреть незнакомца я не могла. Его лицо скрывала шляпа. Он кутался в длинный плащ, что-то пряча за пазухой.
Это был не Этан. Дворецкий был ниже, да и плечи у него были не столь широкие. Да что там говорить, даже господин был гораздо ниже незнакомца! На мгновенье мне показалось, что по острову прогуливается великан!
Я пригнулась, чтобы неизвестный не увидел меня, если вздумает поднять глаза. Увитые плющом перила служили мне отличным укрытием, но при этом давали хороший обзор.
– Кто это? – прошептала я, обращаясь к Рыжику.
Тишина…
– Рыжик, – позвала я. – Роберт Пул.
Увы, мне никто не ответил. Я беглым взглядом осмотрела балкон и убедилась в том, что кроме меня здесь никого нет. Значит, сбежал, рыжий мерзавец!
Тем временем фигура остановилась у большого дуба, с раскидистой кроной, затем согнулась.
Я подалась вперед, но все равно рассмотреть, что же делает незнакомец, не смогла.
Спустя пару минут фигура выпрямилась и резко обернулась. Луна выглянула из-за туч и осветила незнакомца. Я в ужасе отпрянула к стеклянной двери, надеясь укрыться за ней от страшного, изуродованного кровоточившими шрамами, нескладного лица. Пустые, стеклянные глаза, словно два потухших фонаря, с жадностью впились в меня.
Это было последнее, что я видела, перед тем, как провалится в небытие…
Когда я открыла глаза, в комнате было уже светло. Солнечные лучи скользили по распахнутым портьерам, по чистому полу и по добротной деревянной мебели. Я лежала на кровати, бережно укутанная в теплое, пуховое одеяло. Тем не менее, тело все еще бил озноб.