При виде которого она замирает.
А на душе ничего не шевелится.
Хватаюсь за ткань платья и провожу по нему холодной сталью. Делаю маленький разрез и впиваюсь в неё двумя ладонями. Резко дёргаю в стороны, разрывая ткань на две части.
– Я тебя не убью, – отвечаю твёрдо. – Пока точно.
– Изнасилуешь, да?! – вопит. Уши закладывает.
– И снова неверно, – отвечаю, прикасаясь костяшкой пальцев к животу. – Немного доставлю боли. И в следующий раз ты хорошенько подумаешь, перед тем…
Неожиданно нависаю над ней, слегка пугая.
– Как наведываться в дом к убийце.
Я отстраняюсь. Когда вижу желаемое в глазах. Страх.
Окончательно избавляю её от тряпок. Платье было, конечно, неплохое, но ему пора в утиль. Сбрасываю тряпьё на пол и с особым интересом наблюдаю за зверушкой в чёрном кружевном белье.
Если мне не изменяет память…
Она же со своим парнем из универа выходила? Хотела развлечься с ним? А я не дал. Какая жалость. Но ничего. Зато сегодня я развлекусь с ней.
– Не будешь сопротивляться – не трону твоего пацана.
Касаюсь острием серединки лифа. И как только подношу нож к коже, замечаю, как она напрягается. Не дышит. Только с опаской смотрит вниз, затаив дыхание.
И когда она так делает… Мне всё сильнее хочется доставить ей боль. Острую. Такую, от которой она будет орать во всю силу.
Но чёрт…
Потом спальню всю отмывать.
Поэтому сегодня мы обойдёмся другим.
Стонами. Тягучими. Сладкими.
– Что?
Она точно не пожалеет. Хотя… Смотря с какой силой ей достанется плёткой. Я порой бываю слишком нетерпелив.
– Что слышала, – отвечаю грубо. – Я невнятно выразился?
Делаю один надрез. Вместе с тем, как ткань рассекается, плоский живот слегка двигается. Зверушка дышать начинает. Это хорошо. Хотя бы не умрёт от нехватки кислорода.
Полностью избавляю её от нижнего белья. Отбрасываю нож в сторону. Он мне больше не нужен.
– Не стоит бояться, – предупреждаю. Хотя… она уже это делает. И скажу честно: её страх опьяняет. Немного подрывает крышу, которая летит вниз.
И я ускоряюсь. Из-за того, что хочу поскорее увидеть её сладкие мучения, которые принесут нам обоим некую радость. Мне – удовольствие в виде садизма, а ей – в виде боли.
Хватаю верёвки и без стеснения прижимаю свою гостью к кровати. Чтобы не вырывалась. Она просто так не сдаётся. Кусает меня за плечо, но уже слишком поздно. Я хватаю её за икру и завожу назад. Заставляю коснуться стопой до ягодицы. Слабо подвязываю.