– Патарисия, – шипит леди Арана эс Дрегомор, – у меня с вами будет очень серьезный разговор. Как вы посмели оставить маленькую леди одну, да еще и в таком расхристанном виде? Всего через два часа бал во дворце Его Темного Величества, а юная леди не готова!
Матушка возмущенно сопит, а нянюшка, опуская голову, из-подо лба мне улыбается, так тепло, как умеет только она и никто больше. И мне становится спокойно. Няня хорошая. Но матушку подвести я тоже не могу.
Мне становится стыдно за свое плохое поведение и я, поклонившись в реверансе, как учил балетмейстер Ландш и госпожа по этикету, чопорно произношу:
– Простите мою вольность, леди эс Дрегомор, больше подобного не повторится. Я обещаю, что вы больше не будете краснеть за мое неподобающее поведение.
Леди эс Дрегомор сухо кивает и поджимает губы, но я вижу в ее глазах одобрение и даже лукавые огоньки, которые сразу же исчезают с ее следующими словами:
– Очень надеюсь на ваше достойное поведение, леди. Иначе впредь с вами будет говорить ваш отец.
Я бледнею, покорно киваю в ответ. С отцом говорить на тему моего поведения очень не хочется. Уж очень тяжелая рука у лорда Родерика эс Дрегомора. Я знала это не понаслышке. Бывало и перепадало после очередного ужина, на котором мне было слишком скучно.
Вздохнув, покаянно опускаю голову:
– Как скажите, матушка.
Леди эс Дрегомор больше не обращает на меня внимания, раздавая возникшим по ее зову служанкам указания. А я так и мнусь в дверях своих покоев, не зная, как лучше. Уйти сейчас, или дождаться матушку.
Но леди Арана, раздав указания, оставляет меня с угрюмыми служанками и следующий целый час, я мысленно стону от их неласковых рук, приводящих мои длинные темно-каштановые с медовым оттенком волосы в порядок.
А бальное платье, в которое меня нарядили те же служанки, мне не понравилось от слова совсем. Слишком пышное, розовое и с рюшами, но я тихо молчу, выполняя каждое брошенное в мое сторону, короткое указание молоденьких демонесс.
Облегченно вздохнув, когда все процедуры были закончены, посмотрела на себя в зеркало. Которое отразило маленькую девочку десяти лет, закованную корсетом так, что невозможно вздохнуть и втиснуто в розовое безобразие, с вороньей прической из мелких кос на голове, но снова молчу.
Я же обещала матушке быть послушной.