А ящик поставили.
Где?
Эва решилась выглянуть.
Комната.
Гостиная, вероятно. Похоже, так и есть, только странная какая-то… стены оклеены обоями в золотые розы. На полу – ковер, правда какой-то темный и в пятнах. Мебель… много и вся разная, будто собирали ее со всего дома. Светильники.
И свечи.
Кто зажигает свечи в наше прогрессивное время? Есть ведь газовые лампы!
Какие-то… покрывала. Вещи. На грязной каминной полке теснится выводок фарфоровых пастушек. За ними виднеется шкатулка в восточном стиле. И часы. Старые.
И дело не в вещах, дело в том, что слишком разные эти вещи и никак друг с другом не гармонируют.
– Показывай, – проскрипел кто-то.
И только теперь Эва увидела женщину. В черном одеянии. Вдова? Платье странное, мешком. И шаль на плечах. Тоже черная. Чепец прикрывает волосы. А вот лицо у женщины белое, мягкое. И черты приятные. Пожалуй, такую можно представить экономкою в приличном доме.
Двигалась она отчего-то боком, припадая на одну ногу.
Стефано взял какую-то железную штуку, которая с хрустом вошла под крышку. Эва замерла. Вот сейчас… сейчас… а если ее убьют?
Нет.
Надо успокоиться и мыслить здраво. Хотя бы попробовать.
Ее могли убить еще там, в лесу. Просто выкинуть. Закопать. Сделать все, что угодно. Зачем для этого в город тащить? В городе, если ты не потомственный некромант, куда сложнее от трупа избавиться.
– Она не издохла часом? – Женский голос оказался до того неприятным, что Эва поморщилась. Будто… будто с присвистом, будто дыра у нее в горле… будто…
– Живая, что ей станется. – К шее прижались пальцы. – Вот проспится, будет краше прежнего.
– Бледновата. Тощевата. И сисек нет.
– Зато благородная.
– От этого одна лишь головная боль, – поморщилась женщина. – Раздень.
– Чего?
– Мне прикажешь? Я товар видеть должна.
То, что произошло дальше, навсегда осталось в памяти Эвы как… как ужас ужасный. Иначе и не назовешь. Ее вытащили из ящика.
– Не на диван. Она ведь… вообще-то, дорогой, мог бы и позаботиться о товаре. В этом виде… – Женщина покачала головой.
Содрали платье.
И нижнюю рубашку. И Эва опять закричала. Громко-громко. Так, что собственный крик, отразившись от стен, оглушил ее.
Мигнули свечи.
Почти погас огонек в масляной лампе, которая коптила на столике. И женщина вдруг замерла.
– Она одаренная?
– Именно, Грета, именно. И сильная. Хорошая кровь. Причем невинна. На такую покупатель найдется быстро.