– Старший, а чего ладони ему смотрели?
Старший даже ответить не успел, столько нашлось желающих просветить дамхарского провинциала.
– А ты не знашь, паря?
– Да откуль ему? В Дамхаре таких навовсе и нетути.
– Понимашь, Рыжий, голозадые, они все сволочи, а есть промеж них на особицу, их сами голозадые метят.
– Клеймо им на ладонь ставят.
– Ну да, как глаз открытый.
– Пока он держит чего, или там кулак сжал, так и не видно.
– Спецура называются.
– Они, грят, страшное творят.
– Посёлки выжигают.
– Ну, мы и смотрим теперя.
– Как обращённый, так прежде клейма ладошки проверяем.
– А они…
– Знаю про спецуру, – кивнул Гаор.
– Откуль?
– По фронту, – усмехнулся Гаор. – У меня с ними свои счёты.
Остальные переглянулись.
– Эй, паря, – осторожно сказал один, – а ты-то обращённый…
– Смотри, – Гаор показал свои ладони. – Ну как?
– Ты того…
– Ну, навроде-то ты свой, а ведь всяко быват…
– Кажин знат, что всяко быват, – насмешливо согласился Гаор.
На этом инцидент был исчерпан, но надо же, как разошлось то, давнишнее. А что, тоже неплохо.
Парень зашевелился, вздохнул.
– Рыжий, очунелся он, – позвал Лутошка.
– Вижу, – кивнул Гаор. – Пусть ещё полежит. Не замёрзнешь?
– Не-а, – хмыкнул Лутошка. – Рыжий, я играть пойду, а?
– Лоб не болит уже? – спросил Гаор, и Лутошка немедленно густо покраснел.
Парень ещё раз вздохнул, открыл глаза и сел.
– Рубашку отдай, раз очунелся, – сказал ему Лутошка.
– На, – парень каким-то неуверенным замедленным движением взял и протянул ему рубашку, – спасибо.
– Не за что, – ухмыльнулся Лутошка, с не меньшим интересом разглядывая парня.
На Лутошкиной памяти это был всего третий обращённый. Сначала Джадд, потом Рыжий, теперь вот этот, и тоже водила.
– А ты чо водил?
– Большегруз, – парень сглотнул, – дюжинку.
Лутошка озадаченно посмотрел на Гаора.
– Шесть наших нагруженных фургонов, – объяснил Гаор.
– Ух ты-и, – потрясённо выдохнул Лутошка. – У него ж ежели по тормозам вдарить, то сколько ж лететь будешь?
– Долго, – усмехнулся Гаор.
– Я и пролетел, – прошептал парень и посмотрел на Гаора. – А… вы…
– Стоп, пацан, – остановил его Гаор. – Запомни. Здесь только на ты говорят. А вот как звали тебя, забудь. Я Рыжий, понял?
Парень кивнул. «Интересно, – подумал Гаор – я тогда тоже таким перепуганным был?» Он послал парня умыться, но чтоб лоб не мочил, а когда тот вернулся, стал рассказывать пацану про азы рабской жизни. Чего можно, чего нельзя, что означают клейма, показал ему Лутошкино и своё, и ещё многое необходимое. И, как и тогда, остальные слушали его с таким интересом, будто и им это было внове. И вслед за ним парня так и прозвали Пацаном. В общем, он оказался безобидным. А может, слишком напуганным обрушившимся на него рабством.