– Ваня, ты представляешь, за две недели тридцать коробок водки выжрали, ну как это, а? А я ещё думаю: «Странно как-то, как вечер – так все на работе допоздна! То под пистолетом не загонишь, а тут в один миг все трудоголиками стали». Нет бы проверить кабинет, так я, дурак старый, думаю: «Ключ-то у меня только»…
– Володя, ты ведь знаешь, нет такого замка, который опера при желании вскрыть не смогли, себя-то вспомни молодого. Как там с убийством?
– Да хреново всё, прав твой крестничек оказался, как всегда, не Рябченко это, а вообще хрен знает кто… По картотеке нет, в числе потеряшек тоже. Мотив не знаем, круг подозреваемых даже приблизительный не составишь. В общем, как ни крути, вырисовывается большая лесная птица – глухарь.
– Да погоди ты преждевременно в глухари определять. Установите личность – появится зацепка.
– Ты со своим Родиным на одном языке говоришь, тот тоже твердит: «Личность убитого устанавливать надо».
– Конечно, он же мой ученик.
– В одном я с ним согласен: голова – это устрашение, демонстрация для кого-то. Найдём, кому предназначалась, – найдём и убийцу. Я убойный отдел назад к месту отправил, чтобы всё по миллиметру перетрясли.
– Вот это правильно, а теперь давай собираться, банька стынет. Сегодня мы уже ничем делу не поможем.
Саенко и Ворошилов спустились в дежурную часть. Ворошилов подозвал дежурного и предупредил его:
– Значит так, держишь постоянную связь с начальником убойного отдела, если поступает хоть малейшая информация, немедленно информируешь меня.
– Есть, товарищ полковник, – козырнул дежурный.
Ворошилов ещё раз полистал дежурную сводку за текущий день, больше машинально, для порядка, так сказать, поскольку он её помнил почти наизусть. Расписался в журнале проверяющих и вышел с Саенко на улицу.
Недалеко от управления, на обочине, стояла неприметная машина Пряхина. Сам он сидел за рулём, рядом Родин, сзади расположились Варкун и Мурин. Когда дверь управления распахнулась и на улицу вышли Ворошилов и Саенко, Пряхин, потирая ладони, с удовольствием произнёс:
– Ну что, прав я был, не прошло и получаса, а начальство – вот оно, никакая сила Саенко от баньки да с шашлычком не отвернёт, хоть потоп! Как говорится, только смерть разлучит нас.
– Ты-то чего такой радостный? Завтра сексуальная жизнь начнётся. Все будут иметь тебя, и преимущественно в извращённой форме, – сказал Мурин.