Привыкнув к темноте, Катя увидела в полумраке белые пятна человеческих лиц. Вдоль стен на лавках сидели женщины в праздничных одеждах и одна из них неторопливо рассказывала свою историю.
Когда глаза совсем попривыкли, Катя разглядела собравшихся. Оказалось, их было не мало – от жары в избушке спасалась куча народа.
Здесь были артистки из «Сударушки». Они с серьёзными лицами слушали рассказчицу. Поснимав кокошники, женщины сосредоточенно смотрели в пол и кивали головами, соглашаясь со всем, что она говорит.
У стола сидела семья с ребёнком. Одетые в спортивные костюмы, они явно, как и Катя просто проходили мимо и точно также из любопытства приоткрыли дверь. Девочка лет семи на коленях у отца заворожённо слушала льющуюся речь, а сами родители, вытянув шеи, замерли, будто фотографировались на паспорт.
Справа от себя Катя с удивлением обнаружила приезжего парня, полулежавшего на лавке. Скрестив руки на груди и вытянув ноги, он из-под прикрытых век следил за всеми, кто был в избе, не обращая ни малейшего внимания на подсевшую Катю.
– Встала она так, под сосну-то, и стоит себе. А он мимо прошёл. Огроменный такой, выше леса и колпак медный на ём. И всё, не живать ей больше на белом свете. В тот год и померла, – закончила рассказчица.
– Дак это леший был! – отозвалась другая. – Надо было матюкать его. Оне матюков боятся.
– Ежели б она матюгнулась, он бы её задавил. Надо было воскресну молитву читать, – перебила её третья.
Рассказчицы сидели возле окна в одинаково нарядных костюмах и активно жестикулировали, явно наслаждаясь вниманием слушателей.
У Кати не было никаких сомнений: она попала на реконструкцию посиделок, где замужние женщины рассказывали друг другу былички. Женщины были не настоящие, не из глухих деревень, а как и все артисты, привозные. Промышляющие фольклором.
Но рассказывали они очень артистично и восхищение на лицах зрителей было неподдельным.
– А вот было дело…– послышался грубоватый женский голос из самого тёмного угла. – Я что расскажу…
Рассказчицы недовольно переглянулись, но прерывать чужачку не стали.
"Когда моя тётка Нюрка ещё в девицах была, пошла она раз за кислицей на Мёрзлый Утёс. Это тут рядом.
Страха в ней тогда не было, – за ягодами-грибами все с раннего детства ходили, на сенокосах тоже с малолетства пропадали.