Хлопец повернулся к ней, и тут же Маржана схватилась за живот и прикусила губу, чтоб не взвыть от боли.
– Ты тоже чувствуешь, – хмыкнул он. – Что-то крадётся.
Чутьё их не обмануло: бледный свет закрыла неведомая тень. Маржана от страха забыла, как дышать, а хлопец шикнул, вскочил на ноги и забормотал слова неведомым языком. На его ладонях заиграл свет, а глаза… Ой, мамочки! Глаза почернели и напоминали два уголька. Зато всё тело обрамляла золотая сеть.
Тем временем за окном заухало и завыло одновременно. Нечто начало стучать, тарабанить, желая пробиться сквозь стекло. Домовой от страха забился ещё глубже.
– Печь! – шикнул хлопец. – Растопи печь!
Маржана потянулась за дровами, выложила их рядком, добавила сверху сухой полыни и, сделав усилие, вызвала огонёк. Если бы мать узнала, что она давно уже разжигала печь ворожбой, то наверняка отлупила бы кочергой. Теперь не было времени на обычную растопку.
Чудовище ломилось через окно. Хлопец продолжал что-то бормотать. Маржана же умоляла пламя разгораться быстрее. Яркий огонь не раз отпугивал нечисть и гнал её прочь. Оттого нежаки никогда не заходили в избы и бродили по округе, боясь не столько оберегов, сколько пламени.
На шум прибежали Врацлава и Любашка. Маржана глянула на них мельком и покачала головой, мол, потом поговорит. Из печи потянуло полынным дымом. Чудовище завыло ещё сильнее. Перепуганные мать и сестра сперва заметались по кухне. Первая подхватила кочергу и встала у полатей, вторая уставилась на хлопца. Хлопец же плёл чары, да так искусно, что Маржана чуть не залюбовалась.
Кухню затянуло дымом почти полностью. Маржана, Врацлава и Любашка закашлялись, одному лишь волколаку всё было нипочём. Стало нечем дышать, из глаз потекли слёзы. Маржана начала оседать на пол. Сквозь пелену послышался страшный рёв. Чудовище тоже почувствовало горечь травы, а ещё пламя и чары. Наверняка ему стало больно и страшно.
Маржана плевалась воздухом и думала, что не выкарабкается – помрёт от запаха и ужаса. Слишком страшно, чтобы шевелиться, бежать в горницу, открывать окно и… Наткнуться на чудовище? Нет уж.
Миг, другой, третий. Отчаянно охали Врацлава и Любашка, за окном слышался затихающий топот. На всю округу завыли собаки. Мать, недолго думая, вылила ведро воды прямиком в печь и затушила пламя.