Паша пытался обрабатывать поток информации, который нёсся на него со скоростью селя с горы. Человек, от которого сбежала Дарья, тот самый, который не знает слова «нет», обретал реальные черты. Черты Николая Владимировича, бывшего «замечательного» начальника Дарьи Несветаевой. От одной мысли, что кто-то другой мог вот так же…
Дальше Кощей даже додумывать не стал, чтобы его к потолку не подбросило от эмоций.
Нет, конечно. Ничего «так же» не было. Он просто не давал Даше учиться. А Полякова это её желание совсем не напрягает. Он даже отпустил её домой, готовиться к поступлению.
– Да. Да, я стараюсь, – жаль, что Паша не мог узнать, в чём именно она проявляет такое усердие. – Нет, мама, у меня здесь никого нет. Никаких мужчин. Честное слово, – соврала Дарья, и голос её не дрогнул.
Будто не занимались они ночь напролёт жарким, грязным сексом и только что не готовили вместе ужин.
Способность Дарьи врать с такой легкостью и непосредственностью оказалась не потрясением, но весьма неприятным открытием.
– Да. Обязательно. Конечно, мама. С праздником. Да, скучаю. До встречи, – закончила разговор Дарья, и её плечи обвисли.
Она медленно обернулась и обнаружила Полякова. На её безразличном лице не промелькнуло ни тени эмоций. Стыда, например.
– Значит, никаких мужчин у тебя здесь нет, – стараясь сдержать голос, поинтересовался Кощей.
– Мама спрашивала о том, не завела ли я здесь мужчину. И если ты думаешь, что она интересовалась, занимаюсь ли я с кем-нибудь сексом, то ошибваешься.
Это «ты» срезонировало у Паши где-то в груди, но он не мог толком сказать, с каким знаком.
– Маму волнуют серьёзные отношения. Такие, за которыми следует брак с неминуемой в дальнейшем физической, психической, нравственной и финансовой катастрофой. Вы уверены, что готовы взвалить, – а вот «вы» вызвало горечь, – всё это на свои плечи, чтобы соответствовать в глазах моей мамы понятию «заведённый мужчина»?
Поляков не знал.
То есть заведённым мужчиной он себя чувствовал, причём во всех смыслах, но ничему соответствовать не собирался. И как к услышанному относиться, тоже не знал.
– Давай пирожные есть? – предложил Паша.
Шестым чувством он понимал, что задавать вопросы о «Николае Владимировиче» сейчас не место и не время. Но чудовище под названием «ревность» уже расправляло в его душе свои крылья и выпускало когти. И это Кощея категорически не радовало.