– Чегой-то атаман не ворочается! Замерзнем тута, – проворчал он. Но старший только присвистнул носом в ответ, торопясь досмотреть сладкий сон.
Ермак вошел в огромные сени приказной избы и поморщился от густого запаха паленого сургуча и еще какого-то особого, приказного духа, который возникал, может быть, от холодного пота просителей, липких рук дьяков… Ермак считал этот запах запахом подлости. Ходить по приказам не любил. И гул тут стоял особый: монотонно бубнили писцы, скрипели перья. Что-то гундосил проситель, старый дьяк что-то кричал, рывшемуся в бумагах и пергаментных свитках, молодому…
«И голоса-то у них какие-то поганые, – подумал атаман, – будто перья не то двери скрипят. Вот тут-то они всякие ковы да каверзы и выдумывают…»
Два дюжих стрельца поднялись Ермаку навстречу у дверей палаты:
– Чего?
– Дьяка. Урусова кликни. Бегом! – властно сказал Ермак неохотно пошедшему исполнять стрельцу.
– А ты кто таков? – напыжился второй стрелец, наверное, старший по караулу,
– Ермак Тимофеев – служилых казаков атаман.
– А грамота где?
– А грамоты две! – вспыхнул, не любивший грубости и чванства, атаман. – Вот одна, – и перед носом у стрельца взлетел смуглый крутой кулак. – А не прочтешь – вот вторая, – левая рука атамана легла на рукоять сабли.
Стрелец было открыл рот, чтобы осадить казака, но из двери выскочил дьяк Урусов и кинулся к Ермаку:
– Ермак Тимофеич, благодетель мой! Да что ж ты не предупредишь никогда! Нет, чтобы в дом, а не в приказ…
Троекратно расцеловавшись, атаман и дьяк пошли в отдельную хоромину, куда заходили только самые почетные посетители. Мигом атаман был усажен на почетное место. И стрелец, которому пришлось подавать угощение, не мог скрыть удивления при виде того, как неподдельно радуется дьяк приходу этого неизвестного атамана.
– Ходют тут тати разные! – ворчал он. – Басурмане!
– Ты говори да откусывай! – посоветовал ему плешивый старый писарь, который чистил перо, толкая его в жидкую рыжую бороденку. – Услышит дьяк Урусов – он тебе башку-то твою дубовую, страховидную, как цыпленку отвернет!
– А чего я сказал?! – огрызнулся стрелец.
– А того, что это благодетель дьяков. Он его мальчонкой на Казанском разорении подобрал, да вылечил, да выходил, да в монастырь уму-разуму набираться отдал! И вклад за него сделал! Вот и вырос дьяк Урусов на казацкие деньги, в большие люди атаманским благословением вышел. Ты-то у нас недавно и того не ведаешь, что Урусов атамана Ермака выше отца родного почитает.