– "Ты смотришь на него так кровожадно, потому что хочешь есть или потому что…?" – хитро сверкая глазами, как бы невзначай протянула девушка.
– "Потому что боюсь, что ты поскользнусь на его слюнях на тебя, когда буду выходить из-за стола".
Катя весело рассмеялась, заставив и его улыбнуться следом, и именно этот момент дочка успела запечатлеть на свой смартфон. Не знай он всей их подноготной, то, взглянув на снимок точно бы решил, что широко улыбающаяся белокурая молодая красотка и мужчина, сидящий рядом, положивший руку на спинку её стула и смотрящий на неё так, будто, если отвернётся, то мир рухнет, счастливая и по уши втюрившаяся друг в друга парочка. Но Саша знал. Знал себя, знал её и знал, что именно их удерживает вместе. Только этой правды на фото почему-то не наблюдалось. Лишь отображение случайного момента, не имеющего ничего общего с действительностью.
Может, именно эта иллюзия и вскружила Трофимовой голову? Может, поэтому она и поверила в то, что между ними никогда не было?
"…И, как и обещала, даю тебе знать о своих чувствах в устной и письменной форме в двух экземплярах…"
По-хорошему этот конверт стоило бы выбросить, как и пакет с её вещами. Как говорится, с глаз долой, но… Но рука, несмотря на доводы рассудка, не поднялась, поэтому они отправились не в мусорное ведро, а в комод к её же стрингам, лежащим там ещё с лета. Рухнув на постель, Соловьёв жёстко провёл ладонями по лицу, надеясь поскорее уснуть, только и тут его ждал облом, потому что спальня также была пропитана Катей. Да так, что хоть окна открывай и впускай зимнюю стужу и то он сомневался, что это даст какой-нибудь результат. В очередной раз перевернувшись на другой бок, Александр раздражённо вздохнул. Обычно, чтобы уснуть ему требовалось лишь оказаться в тишине и закрыть глаза. Тишина в наличии имелась, в закрывании глаз проблем тоже не наблюдалось, но взвинченное состояние, ворох мыслей и супервулкан эмоций, разбуженный Барби, бодрили лучше самого крепкого кофе. А когда настала полночь и со всех сторон послышались хлопки фейерверков, эмоции, в сдерживании и сокрытии которых, ещё пару часов назад казалось, он добился совершенства, достигли верха.
– Да что ты за человек, Трофимова?! – прорычал Майор сквозь зубы, резко садясь на постели.
Никто, кроме неё, не умел так легко и мастерски выводить его из себя. Никто! Ни бывшая жена, ни безответственные подчинённые, ни гражданские лица, с которыми приходилось общаться по долгу службы. У Барби словно был невидимый переключатель или магическая способность за одно мгновение превращать его из собранного и образцового служителя закона в едва ли не брызжущего слюной в процессе выяснения отношений придурка. Видел бы его отец, который, будучи эталоном выдержки и стойкости, с шести лет вдалбливал в него, что вспыльчивость и дурацкая привычка рубить с плеча ещё никого до добра не довели, а Сашу в силу его упёртого и непримиримого характера не доведут точно. Только ни в детстве, ни в юности Соловьёв подобными чертами похвастаться не мог. С горячностью характера немного помогал справляться спорт, где самообладание было необходимым, а зачастую и решающим фактором, но в остальном приходилось контролировать каждый свой шаг и слово. И дело заключалось не в том, что он был агрессивным, кидался на людей за любой косой взгляд в свою сторону или мог начать орать ни с того ни с сего на близких, а в том, что в их семье, вообще, в целом проявление излишних эмоций считалось бессмысленным занятием, от которого стоит воздерживаться и подходить к решению проблем с трезвой головой и холодным сердцем. Потом этого же самого от него стали требовать работа и статус отца двоих энергичных, порой даже чересчур, детей. Так что к своим годам он уже было решил, что взял свой пыл под жёсткий контроль, но в его жизни появилась Катенька Трофимова и вся выдержка, хладнокровие и принципы рухнули к её красивым ножкам. Самое хреновое было то, что это замечал не только он.