– Сонечка, а где ты работаешь?
– В «ящике», по распределению после института. Еще полтора года не отпустят.
– И как? Тебе там хорошо?
– Ужасно. Такая тоска!
* * *
Они сидели тет-а-тет за столом в доме ее родителей. Рядом с ним – жена.
Ее родители, симпатичные, доброжелательные люди, остроумные, особенно отец, – друзья Сониных мамы и папы. Соню всегда приглашали в качестве украшения стола: на нее приятно смотреть, она хороша собой, приятна в общении, вполне образована, с чувством юмора все в порядке.
К тому времени ей было 25 лет, у нее был 2-летний сын, уже целый год не было мужа, и она была социально опасна. По-настоящему, ее не следовало подпускать к молодым семьям; даже мужья ее подруг, на которых она никак не претендовала, неизменно делали попытки поухаживать. И, если бы не ее высокие нравственные принципы, святое отношение к дружбе, от нее были бы одни неприятности.
* * *
Эту семью Соня видела впервые.
ОН и ОНА, сидя напротив, легко и весело разговаривали ни о чем, оба были милы, остроумны и всех развлекали. Но всё уже случилось. Это было неизбежно, неотменимо, предрешено. Сила взаимного притяжения была столь велика, что ни у него, ни у нее не возникло никаких сомнений: они не могут друг без друга БЫТЬ.
ОН смотрел на нее с улыбкой, не отрывая глаз, он просто не мог их отвести, и потом сам ей с удивлением рассказывал, как не смог вспомнить, чтобы ему когда-нибудь хотелось так долго любоваться женщиной, смотреть на нее неотрывно и слушать, слушать ее смешливый, воркующий голосок, который к вящему его удивлению еще и не произносил никаких глупостей.
– Приходи ко мне работать. У меня лаборатория, поступишь в аспирантуру, будешь писать диссертацию, а я буду тебе помогать.
– Но меня же не отпустят, надо отрабатывать государственные деньги еще почти два года.
– Это я беру на себя.
* * *
Потрясающий был день. Когда они прощались в дверях, она впервые близко увидела его глаза, умные, насмешливые, полные интереса и уже… любви. Он уже тогда в свои тридцать был умный, как черт, все понимал с полуслова, полувздоха, полувзгляда. И никогда больше, ни у кого она не видела таких выразительных глаз. Эти глаза смотрели прямо ей в сердце и делали с ней, что хотели, а хотели они ЕЕ, всю целиком, без остатка. И было совершенно ясно: всё, что они хотят, они получат, сопротивление бесполезно. Да она и не думала сопротивляться.