– Разумеется, он заплатит вперед.
– Легко сказать. Разумеется, он должен заплатить вперед, но попробуй, когда уже назначена свадьба, не пойти в церковь из-за того, что деньги еще не выплачены. Он такой продувной, что я не сумею понять, выплачены они или нет. Десять тысяч годовых в карман не положишь. Если ты уйдешь, матушка, я, возможно, подумаю о том, чтобы встать.
Леди Карбери сознавала опасность и всячески прокручивала в голове этот вопрос. Однако она видела дом на Гровенор-сквер, неограниченные расходы, скопление герцогинь, общую принятость в свете и коммерческую славу Мельмотта. И она могла сопоставить это все с абсолютной безденежностью своего сына-баронета. Ему неоткуда ждать избавления. Трудности таких, как лорд Ниддердейл, – временные. Есть фамильные поместья, и маркизат, и золотое будущее, а у Феликса впереди нет решительно ничего. Все, чем он когда-либо будет располагать, есть у него сейчас – положение в обществе, титул, красивое лицо. Уж конечно, он может рискнуть! Даже обломки нынешнего богатства Гровенор-сквер лучше нищеты. И опять-таки, хотя старый Мельмотт в будущем может обанкротиться, сейчас он несомненно богат, так что, надо полагать, обеспечит благосостояние своей дочери. На следующее утро, в воскресенье, леди Карбери вновь зашла к сыну и еще раз попыталась его убедить.
– Думаю, тебе стоит пойти на небольшой риск, – сказала она.
В субботу вечером сэру Феликсу не везло в карты, и он, возможно, немного перепил вина. Так или иначе, он был зол и не настроен никого слушать.
– Я сам разберусь со своими делами, – сказал он.
– Разве это и не мое дело тоже?
– Нет. Не ты на ней женишься и не тебе придется терпеть этих людей. Я сам решу, что мне делать, и никому не позволю мне указывать.
– Неблагодарный!
– Известное дело, я неблагодарный, когда не бегу выполнять каждый твой каприз. Ты только хуже делаешь. Из-за тебя мне еще меньше этого хочется.
– На что ты в таком случае собираешься жить? Будешь вечно сидеть на шее у меня и у твоей сестры? Не понимаю, как тебе не стыдно. Твой кузен Роджер прав. Я уеду из Лондона насовсем, и живи на что хочешь.
– Это тебе Роджер так советует? Я ничего другого от него не ждал.
– Он мой самый близкий друг.
Интересно, что подумал бы Роджер, услышь он эти слова?
– Он сварливый и назойливый скупердяй, и, если он снова полезет в мои дела, я ему прямо скажу, что о нем думаю. Право слово, матушка, эти споры у меня в спальне очень утомительны. Разумеется, это твой дом, но, раз уж ты отвела мне комнату, думаю, хотя бы в ней меня можно оставить в покое.