Дело было не только в его наружности, но и в умении изображать чувства, прямо противоположные истинным. Он умел казаться влюбленным, пока не приходило время по-настоящему открыть сердце. Тогда, ничего не зная о подлинной любви, он терпел крах. Однако ухаживать он мог очень искусно и уже продвинулся довольно далеко, а Мари Мельмотт до сих пор его не раскусила. Ей он казался божеством. Если бы ей разрешили принять ухаживания сэра Феликса Карбери и выйти за него замуж, она воображала бы себя счастливицей.
– Как хорошо вы танцуете, – сказал сэр Феликс, как только отдышался.
– Правда? – Она говорила с легким иностранным акцентом, довольно милым. – Мне никто этого не говорил. Но со мной никто обо мне не говорит.
– Я хотел бы рассказать вам о вас все, от начала и до конца.
– Но вы меня совсем не знаете.
– Я бы узнал. И я могу сделать некоторые догадки. Я расскажу, что вам понравилось бы больше всего на свете.
– Что же?
– Человек, которому вы нравитесь больше всего на свете.
– Ах, да, но как знать, кто это?
– Чтобы узнать, надо верить, мисс Мельмотт.
– Так ничего не узнаешь. Если девушка скажет, что я ей нравлюсь больше всего на свете, я не узнаю, правду ли она говорит, пока не проверю.
– А если это скажет джентльмен?
– Я не поверю ему и на грош и даже проверять не стану. Но мне хотелось бы иметь другом девушку, которую я буду любить… о, в десять раз больше, чем себя.
– Я тоже.
– Разве у вас нет лучшего друга?
– Я про девушку, которую мог бы любить… о, в десять раз больше, чем себя.
– Теперь вы надо мной смеетесь, сэр Феликс, – сказала мисс Мельмотт.
– Интересно, что-нибудь из этого выйдет? – проговорил Пол Монтегю, обращаясь к мисс Карбери.
Они вернулись в гостиную и наблюдали заигрывания баронета.
– Вы про Феликса и мисс Мельмотт? Мне гадко о таком думать, мистер Монтегю.
– Для него это было бы большой удачей.
– Жениться на дочери вульгарных людей только потому, что она богата? Он не может любить ее по-настоящему – из-за денег.
– Но деньги ему так нужны! На мой взгляд, у Феликса нет иного способа занять место в жизни, кроме как жениться на деньгах!
– Какие ужасные слова вы говорите.
– Но разве это не правда? Он себя разорил.
– Ох, мистер Монтегю.
– И разорит вас и вашу мать.
– Я о себе не думаю.
– Зато думают другие. – Произнося эти слова, он не смотрел на собеседницу, но говорил сквозь зубы, как будто злится и на нее, и на себя.