– Меня работа утомила как раз потому, что у меня было дело. Кстати, загляну-ка я в клуб. – И он, высунувшись из экипажа, велел кучеру остановиться.
– Два часа ночи, Феликс, – заметила мать.
– Боюсь, что да, но я голоден. Вы, может, и поужинали, а я нет.
– Ты пойдешь в клуб ужинать среди ночи?
– Иначе мне придется лечь голодным. Всего доброго.
Он выпрыгнул из экипажа, окликнул кэб и велел ехать в «Медвежий садок». Себе он сказал, что друзья его осудят, если не дать им случая отыграться. Прошлую ночь он снова играл и снова выиграл. Долли Лонгстафф задолжал ему теперь крупную сумму, и лорд Грасслок тоже был его должником. Сэр Феликс не сомневался, что Грасслок после бала поедет в клуб. Чего доброго, станут говорить, что Карбери позволил матери и сестре увезти его домой. Так он убеждал себя, но на самом деле бес картежной игры распалял ему душу; даже сознание, что в случае проигрыша он спустит настоящие деньги, а в случае выигрыша очень не скоро что-нибудь получит, не могло пересилить азарта.
Мать с дочерью молчали до самого дома. Когда они уже поднимались в спальни, мать высказала то, что лежало у нее на сердце.
– Как ты думаешь, он играет?
– Маменька, у него нет денег.
– Боюсь, его это не остановит. И деньги у него есть, пусть по меркам его приятелей и небольшие. Если он играет, все погибло.
– Думаю, они все сколько-нибудь играют.
– Я не знала, что он играет. И мне очень больно, что он совсем обо мне не думает. Дело не в том, что он меня не слушает. Мать, возможно, и не должна ждать послушания от взрослого сына. Но мое слово ничего для него не значит. Он меня не уважает. Он так же легко сделает что-нибудь дурное при мне, как при посторонних.
– Он уже давно сам себе хозяин, маменька.
– Да, сам себе хозяин! Только я должна его всем обеспечивать, как маленького. А ты, Гетта, весь вечер провела с Полом Монтегю.
– Нет, маменька, это несправедливо.
– Он весь вечер от тебя не отходил.
– Я больше никого там не знала. И я не могла сказать, чтобы он со мной не говорил. Мы с ним танцевали два раза.
Мать сидела, держась руками за лоб, и при этих словах покачала головой.
– Если ты не хотела, чтобы я говорила с Полом, не надо было меня туда брать.
– Я не хочу, чтобы ты избегала разговоров с Полом. Ты знаешь, чего я хочу.
Генриетта подошла, поцеловала мать и пожелала ей доброй ночи.