– Простые римляне продолжали верить, когда патриции уже смотрели на своих богов как на удобные пугала, – заметил Карбери.
– Патриции внешне не отказались от своей религии. Народ держался за нее, думая, что их правители и хозяева тоже за нее держатся.
– Бедные всегда были солью земли, милорд, – заметил священник.
– Это очень спорное утверждение, – ответил епископ и заговорил с хозяином о свиньях, которых выписал для своего дворца.
Отец Бархем повернулся к мистеру Хепуорту и начал развивать свой довод, вернее, излагать следующий. Неверно думать, будто все английские католики – бедные. Есть А***, B***, C*** и D***. Он знал их всех пофамильно и гордился ими. На его взгляд, именно они были солью землю, людьми, которые однажды помогут Англии вернуться в старые добрые времена. Епископ сказал, что про многих соседей не знает, какой они веры, и это было правдой. Отец Бархем, не пробыв здесь и года, знал по имени почти каждого католика в графстве.
– Ваш священник чрезвычайно ревностный, – заметил позже епископ, обращаясь к Роджеру Карбери, – я не сомневаюсь, что он превосходный джентльмен, но, возможно, он немного несдержан.
– Мне он нравится тем, что следует своим убеждениям, не думая о земном благополучии.
– Это очень благородно, и я вполне готов его уважать. Впрочем, не знаю, стоило ли мне вполне свободно говорить в его обществе.
– Я уверен, он не станет ничего пересказывать.
– Возможно, но он будет думать, что взял надо мной верх.
– Не думаю, что это уместно, – сказала миссис Йелд мужу по пути домой. – Не хочу быть пристрастной, но протестанты – это протестанты, а католики – это католики.
– То же самое можно сказать о либералах и консерваторах, однако ты не запрещаешь им встречаться.
– Тут другое. Все-таки религия – это религия.
– Безусловно.
– Конечно, я не хочу с тобой спорить, дорогой, но не уверена, что хотела бы снова увидеться с мистером Бархемом.
– И я не уверен, – ответил епископ, – но, если мы столкнемся нечаянно, я постараюсь быть с ним учтивым.
Глава XVII. Мари Мельмотт выслушивает признание в любви
На следующее утро пришла телеграмма от Феликса: он приедет в Беклс сегодня таким-то поездом. По просьбе леди Карбери Роджер отправил за ним коляску, однако молодой человек не приехал. Был еще один поезд, которым мог ехать Феликс – в таком случае он успел бы как раз к обеду, если отложить обед на полчаса. Леди Карбери почти без слов, одним лишь нежным взглядом взмолилась к кузену. Тот свел брови – как всегда невольно делал, когда сердился, – но все же послал коляску во второй раз. Нельзя сказать, что в Карбери было много экипажей и упряжных лошадей. Сквайр держал коляску и двух лошадок, которые, когда не были нужны для поездок, использовались на ферме. Сам он со станции ходил пешком, оставляя багаж, чтобы его доставили потом каким-нибудь недорогим транспортом. Он уже отправлял сегодня коляску и теперь отправил снова, но с большим неудовольствием. Для матери ее сын был сэр Феликс, баронет, заслуживающий особого обращения из-за своего титула – и еще потому, что намерен жениться на богатейшей невесте своего времени. Для Роджера Карбери Феликс был порочный юнец, глубоко ему антипатичный и никакого уважения не заслуживающий. И все же обед отложили и коляску отправили. Она вернулась пустой. Роджер, леди Карбери и Генриетта провели очень тягостный вечер.