Она с недоумением отметила, что абсолютно все люди вокруг нее: сотрудники и заключенные – были под два метра ростом, и сама по себе невысокая Люси чувствовала себя еще меньше по сравнению с ними.
Они вошли в просторное помещение с длинными обеденными столами. Зал был разделен на две части металлической решеткой от пола до потолка.
Толпа из женщин выстроилась в очередь у стены. В противоположной стороне помещения Люси увидела такую же очередь из мужчин. Очередь подходила к нескольким окнам в стене, откуда заключенные забирали еду, а затем садились за стол.
Когда Люси подошла к окну и взяла протянутый ей поднос с едой, она, озираясь по сторонам, направилась к столу и опустилась на свободное место.
– Эй, это мое место! – вдруг услышала она низкий женский голос над головой.
Люси моментально вскочила. Перед ней стояла громоздкая женщина с мешками под глазами.
– Я… не знала, – запинаясь, проговорила Люси.
Под ворчание заключенной она отошла как можно дальше и уселась на другой стул.
Ее снова начало колотить.
Усилием воли собравшись, она взяла ложку и, ковыряясь в тарелке с супом, стала исподтишка наблюдать за обстановкой.
В помещении находилось около сотни человек. Заключенные мало разговаривали друг с другом, хотя иногда Люси замечала дружественные хлопки по спине и приветствия.
Слева и напротив нее сидели женщины, поглощающие пищу, но она не решалась с ними заговорить.
Люси уткнулась в тарелку.
«Надо поесть, – подумала она. – Мне нужны силы».
Едва поднесла ложку ко рту, как раздался звон упавшей посуды и крики, и тут же на мужской половине завязалась драка.
Надзиратели бросились разнимать заключенных; из дверей на подмогу выскочило еще несколько человек.
Все присутствующие стали неотрывно наблюдать за происходящим.
Люси бросила беглый взгляд на лица мужчин, и вдруг у нее перехватило дыхание.
За дальним концом стола сидел ее отец.
Люси резко встала с места.
Отец как ни в чем ни бывало продолжал поглощать еду, не обращая внимания на потасовку.
За время отсутствия он сильно изменился: у него отросли волосы и борода, лицо похудело, а взгляд стал стеклянным. Вместо привычно добродушного и веселого отца она видела хмурого, закрытого человека, несущего тяжелое бремя обрушившихся на него испытаний.
Но так или иначе, он по-прежнему был ее отцом.