О зависти женской нет мыслей совсем.
Я только сказала, чтоб не торопилась,
Чтоб не создавала на месте проблем.
Она возражала, что он благороден,
Что он не оставит её просто так…
Ведь видела принца в обычном уроде…
И в мыслях от счастья полнейший бардак.
Их бурный роман так порой лихорадил.
Она наслаждалась и просто цвела…
Ах, если бы знала кому душу ради
Любви и печали она отдала.
Любили недолго, броски по постели…
Потом разбежались болезненно вдруг.
И дело не в том, что они надоели,
Пресытились чувством. Ушёл милый друг.
Его испугали простые наброски
О штампе, пелёнках и новой жене…
Она показала ему две полоски –
И он её бросил, оставив в дерьме.
Осталась одна. Нет ни мужа, ни сына.
Какие тут дети – вперёд на аборт.
Прекрасный мужчина – трепло и скотина.
Уехал с женой отдыхать на курорт.
Я слушала молча, развязка печальна.
Но глупое сердце хотело простить.
Она заказала стихов и буквально
Решила любовь у него воскресить.
Я слушала молча, её понимая…
Кто любит, тот знает, мы ждём до конца.
Мы жалким уродам всё оптом прощаем…
Пока не устанем любить подлеца.
«Любимый мой, вот чем ты не доволен?
Ах, борщик мой немного пересолен…
Но, правда, это суп, а ты не понял.
Ну, ладно, не сердись,
А есть садись…»
И тут пошло одно и за другое:
«Погода – дрянь, сосед дерьма не стоит…
Соседка – шлюха, дети – идиоты».
А началось с борща всё и с погоды…
Несло его, несло без остановки,
Не помогали женские уловки…
И тут он явно палку перегнул –
Он ложку резко в сторону метнул:
«Ты жирная, кривая, никакая,
Ты старая и на башку больная…»
С трёх слов подписан смертный приговор –
В руках жены кастрюля, как топор.
«Ты что, совсем сдурела, горячо!
Ты что творишь, больная, обалдела?!»
Она «пересолила» суп харчо
И на голову милому надела.