– Василий Ефимович! Надо дело забрать у Смирнова! – как бы, между прочим, сообщил Громов.
Он протянул следователю бланк с резолюцией.
– Сделай только отметку в приемной!
– Петр Иванович! У меня и так…
– Василий Ефимович! Перестань хныкать! У всех дел дохрена! – остановил его Громов, – Там дело непростое. Только тебе могу поручить.
То ли это была похвала, то ли действительно с кадрами стало совсем скверно, но в любом случае самолюбие Городкова незамедлительно отозвалось приятным щекотанием, которое, впрочем, быстро улетучилось.
– Я понял, – вздохнул он, – могу идти?
– Иди! – махнул начальник, – Вечером зайди, расскажи мнение по делу!
– Хорошо.
Василий Ефимович смотрел на новенькую картонную обложку свежесшитого уголовного дела, состоявшего из трех десятков листов. По сути, ему предстояло приступить с самого начала. Достав из смятой пачки сигарету, он поднес зажигалку и затянулся, выдохнув облако дыма. Бросив куртку на стул, Городков открыл окно, впустив в тесный, пропахший табаком кабинет холодный ноябрьский воздух.
Иногда на него наползали мысли о том, зачем он всем этим занимается. Раньше хотелось справедливости, возмездия за совершенные злодеяния тех, кто попадал к нему в руки, потом притупилось, размылось. Семью не завел, в выходные не знал, чем себя занять и опять же плелся на работу. В конце концов, дни стали превращаться в одно и то же потерявшее остроту состояние, когда происходившие вокруг события сливаются в один поток и уже не понимаешь, как из него выбраться, да и не хочешь ничего.
Затрезвонил стационарный телефон.
– Василий Ефимович! Там Тополева привезли. Смирнов сказал, дело тебе передали? – раздался будничный голос дежурного.
– Спасибо. Я понял. Подойду сейчас.
Затушив сигарету в тяжелой каменной пепельнице, Городков схватил куртку, сунул подмышку дело и вышел из кабинета.
Два года назад после ремонта в изоляторе районного отдела полиции появилась роскошная по российским меркам допросная комната, которую наперегонки старались забронировать все следователи. Городкову же всегда отдавали предпочтение, и дежурный, прежде чем составить график использования чудо-помещения, нередко справлялся у Василия Ефимовича, нужно ли ему сегодня допрашивать «клиентов».
– Приведи Тополева, пожалуйста! – попросил Городков, просунувшись в окошко дежурной части, – Я – в допросной.