Некоторые политики тоже не ссались кипятком от таких новостей. Ходят слухи, что «Челюсть», собирают свои вещи и сваливают из страны куда-то в сторону Европы или типа того. Жизнь под их гнётом раем не была, и Россия стала напоминать себя, не сказать, что прям в тёмные времена, но хорошем временем последние восемь лет не назовёшь.
Преступность выросла, работы защитникам закона прибавилось втрое, причин бояться за себя, за своих близких, за своё ремесло, если речь идёт о бизнесе так же прибавилось. Так что многие рассуждали об это истории именно так. «Крыло» вернётся и жизнь наладиться в тот же час.
Так по крайней мере думали люди, которые с этой сферой деятельности не были знакомы от слова совсем. Ведь не может данная организация решить все проблемы населения России просто своим присутствием. Раньше, во времена золотого времени «Крыла», может так и было. Агентов боялись не самые законопослушные граждане страны. Их авторитет был больше самой России, но потом настал чёрный день в её истории, который положил начало смутным временам в истории организации.
Население страны ополчились на организацию из-за Уральского инцидента, который закончился тем, что среди гражданского населения были только пострадавшие и то незначительно, а двое агентов вообще погибли.
Но кого это вообще волнует? Правильно, никого. В итоге организацию прикрыли, агентов распустили и запретили им геройствовать. За ними следили пристальнее, чем за самыми дорогими вещами или опасными преступниками. По факту такими агенты и выступали в глазах россиян.
В любом случае, сейчас организация готовится возродиться из собственного пепла, как феникс, но история наша не об этом. Она о другом, начнём с самого начала.
Алексей Мерзоханов никогда не думал, что из-за груды бумаг его когда-нибудь выкинут на настоящее задание. Вот вообще ни разу за последние лет десять своей работы, пропитанной серостью, однообразием, которое сменялось лишь изредка выпивкой чего-то вроде коньяка по выходным, когда хочется почувствовать головную боль, тошноту и так далее. Хотя бы что-то в этой беспросветной обыденности каждого чёртового дня на этой чёртовой земле до чёртовой смерти.
Обычно его день проходил как первая половина этого. Он валялся минут пять-десять в кровати под пищащие звуки будильника, не желая вставать из-под тёплого одеяла. Переборов себя, он садился на кровать и ещё пару минут смотрел в пустоту, но уже в тишине. Со стороны можно было бы подумать, что он рассматривает старый советский ковёр, доставшийся ему под прапракаких-то там предков, заставших советское время. Или бело-чёрный шкаф, или однотонные обои, неприкрытые ничем вообще.