Кессади показалось, что воображение сыграло с ней злую шутку. Едва она снова подумала о нем, он показался в толпе. Ее обожгло волной ледяного холода, словно провалилась сквозь тонкую корку льда в замерзающую воду. Взгляд буквально оставлял порезы на лице, заставляя судорожно задышать. Поймав в плен своих глаз, Киллиан отсалютовал ей бокал, и губы медленно изогнулись в дьявольской усмешке, а его язык прошелся по ним, заставив внутри все запылать. Относительное спокойствие нарушило такое внезапное, странное чувство. Пожирал ее, исследовал, не разрывая этого зрительного контакта. Затем уверенно подошел ближе.
– Давно не виделись, девочка.
Да, давно. С того дня, как ты, чертов придурок, заявился ко мне среди ночи ради какого-то дурацкого сообщения. Но я наблюдала за тобой. Непроизвольно замечала тебя в толпе и иногда ловила этот чертов взгляд кобальтовых глаз.
– У меня есть имя, Киллиан, – ответила та, выпрямив спину. Втянула воздух, чувствуя, как легкие наполнялись характерным запахом его одеколона. Снова этот запах. Снова этот взгляд. Снова этот голос. И к нарастающему ужасу, Кессади вспомнила, как ее имя слетало с его губ. Он ласкал уши, терзал сознание, заставляя чуть отшатнуться, провести черту. Она черт возьми, скучала.
– Хорошо, Кессади, – он равнодушно пожал плечами и отпил со своего бокала. – Я не понимаю, что ты делаешь в моем доме.
Его дом?! Мысленно выругалась. Внутри все оборвалось вместе с ненадежной преградой. Легкое смущение захватило в плен щеки, обжигая их краснотой. Однако она старалась оставаться все такой же невозмутимой. Лишь немного улыбнулась, тоже салютуя ему бокалом.
– Я, как все, пришла на вечеринку, на которую меня пригласили.
– Хм, дом мой, вечеринка тоже моя. Что-то не припоминаю, чтобы отправлял тебе смс с приглашением. Мы же с тобой только в гляделки играем, забыла?
– Это сделала Анника и, знаешь, мне уже здесь не нравится.
Гордо задрав голову, она развернулась и намеревалась уйти, однако он схватил ее за руку. Заставил замереть, посылая по всему телу энергетические заряды. Реальность опустилась душащим облаком. Ярость, исходящая от него, была почти ощутимой. Развернулась, поймав невозмутимый взгляд.
– Я разрешал?
– Да что с тобой? – та вырвалась из его цепких пальцев и всплеснула руками в явном замешательстве. Он, видимо, никогда не изменится. Так и будет вести себя как самовлюбленный дьявол, для которого не существует элементарных правил вежливого общения. Невоспитанный, грубый и так искусно маскирующий свои истинные чувства.