– Мисс Макдэвон. Джулию нашли мертвой. Это убийство. И полиция сейчас разбирается с этим. Подробностей нет, но мистер Вайт пообещал держать вас в курсе. Мне так жаль, госпожа Сильвия. Мне так жаль, – голос сорвался, и бедная женщина, глубоко выдохнув, замолчала, погрузившись в собственную истерику от столь неожиданной потери.
Наступила убийственная тишина, нарушаемая лишь тихими, жалкими всхлипами. Острая боль пронзила и заполнила все тело, как лесной пожар, выдавливая слезы из распахнутых, затянутой дымкой, глаз девушки. Ее била крупная дрожь, и, обхватив себя руками, она позволила себе самую непозволительную роскошь – поддаться эмоциям, начисто забывая о хваленном самообладании.
Киллиан положил трубку и тут же наткнулся на воинственно-режущий, любопытный взгляд Кессади, в котором просачивалась настоящая усталость. Так привычно стало в нем видеть проблески горькой утраты. Так привычно стало тонуть в этом опасном омуте, поддаваясь пленительному, адскому коктейлю этих очаровательный, больших, как блюдца, глаз в окантовке пушистых ресниц. Она нервно кусала губы, заламывая руки в явном нетерпении. Эта привычка передалась ей еще с юности, когда она с тлеющей надеждой ждала результаты анализов матери. Скоро и Сильвия узнает о самом страшном, и присоединится к горю, позволив себе взглянуть на все совершенно под другим углом. Вайта это не устраивало, но иного выбора нет. Им нужно держаться вместе.
– Сильвия тоже в нашем кругу. Она хорошая подруга Анники и Джулии, – тихо проговорил, убирая телефон в карман. – Нам нужно быть готовыми.
Короткий кивок, и они оба пошли в гостиную. Тяжело выдохнули, чувствуя горький вкус всеобщей скорби. По спине прошелся табун мурашек, и ребята подошли ближе. Мягкий стук раздался по паркету, и взгляды всех присутствующих впились, врезались в них, заставляя мгновенно остановиться в полной нерешительности. Горечь, словно густой дым, расползалась по телу, сдавливая горло. Сдавливая сердце. Рассеянно моргнув, Кессади приложила дрожащую руку к влажным щекам. Снова слезы. Соленые капли стекали по лицу, и она зажмурилась, не в силах остановиться, подавить новый приступ рыданий. Сильная рука Киллиана легла на плечо, и он рывком притянул ее к себе, выражая молчаливую поддержку. Он не плакал. Но его глаза, обычно не выражающие никаких эмоций, были насквозь полны огромной боли, заполняющий каждую крапинку. Чувство зародилось в животе, разрасталось с пугающей силой, оседая в мозгу плотной дымкой.