– Как ни крути, чего-то темнят начальники, – заключил ещё один. – А нам, как всегда, своей шкурой отдуваться.
– Хорошо хоть только на первую ночь выводят, чай думают, что все так нагуляются, что во вторую балагурить не станут, а то стоял бы ты, Вано, подле императорского дворца две ночи как миленький.
– А я и не прочь, – заржал другой. – Я парень видный, вдруг благородной приглянусь, или вообще Одарённой, – он понизил голос: – Говорят, они в постели ого-го, не то, что простые смертные.
– Дурак ты и трепло, и за дурость свою как-нибудь огребёшь крепко, – осадил его ещё один.
– Слышь, ты у меня поговори ещё, – оскорбился Вано, двинувшись на обидчика с кулаками.
– Может, пойдём отсюда? – вопросительно посмотрела на Адду Лина, и та согласно кивнула и поднялась. Всё что хотела, она уже услышала.
После прокуренного, пропитанного запахом алкоголя зала, воздух на улице казался божественным нектаром, а яркий солнечный свет слепил уже привыкшие к полумраку глаза. Адда глубоко вздохнула и зажмурилась, подставляя лицо ласковым тёплым лучам, наслаждаясь лёгким весенним ветерком, шаловливо играющим выбившейся прядью волос. Внезапно Адда почувствовала на себе чей-то взгляд. Нет, Взгляд, смотревший сквозь иллюзию и видевший. Она обернулась. Вдоль противоположной стороны улицы неторопливо двигались носилки без опознавательных знаков, полог был слегка откинут, а за ним… У Адды что-то дрогнуло и сжалось в груди, за ним сидел, пожалуй, единственный человек из живущих на земле, способный проникнуть сквозь её защиту. Из полумрака носилок на неё в упор смотрели старческие глаза Понтифика.
Адда стояла не шевелясь, чувствуя, как у неё внутри бурлит, сворачиваясь в тугой жгут, готовая к удару Сила, как напрягается, становясь непроницаемой, защита, как без контроля разума, подчиняясь лишь инстинктивному порыву, её ментальное я ищет и находит линии Силы и соединяет их с геммой, готовясь дать почти неограниченный энергетический поток. Разум же, спокойно и холодно анализируя ситуацию, выносит вердикт, что всё это бесполезно, реши Понтифик нанести удар, сейчас ей не выстоять.
Время остановилось. Мир сжался до этих тронутых инеем глаз, подобно омуту затягивающих в бездну. От колоссального ли напряжения сил, или от холодной пронзительности чужого взгляда, у Адды внезапно потемнело в глазах. На мгновение ей показалось, что она слышит где-то вдалеке отчаянные крики и женский визг, потом звуки тоже пропали. Улица вдруг поплыла и исчезла, под ногами скрипит свежевыпавший снег. Холодный ветер бьёт в лицо, но она не чувствует холода, её тело пылает от переполняющей её Силы. Невероятной, никогда прежде ей не подвластной Силы, безграничной и безудержной, как океан. Силы, разделённой надвое. Она делает шаг вперёд и поднимает руку с замершем на ней смертоносном плетением и снег, жалобно скрипнув, мгновенно плавится у неё под ногами. Но она не наносит удар, она замирает в ожидании, чувствуя, как за спиной начинает атаку Он. Стоящие напротив враги сильны, но она знает, что вместе они сильнее. И они это знают. Уже знают. И ужас плещется в их глазах. И когда пылающее багровым огнём плетение уже летит вперёд, она опускает руку, выпуская на волю дышащий смертью сгусток живого мрака. Её плетение сливается с его атакой, становится её сердцем, её остриём, наконечником созданного энергией, гигантского копья. Оно летит вперёд, вспарывает слой за слоем Светлую защиту и наносит удар. Короткий вскрик и тела, распростёртые на снегу. Тишина. Только сейчас она замечает льющуюся из плеча кровь. Боли нет, только кружится голова. Россыпь багровых капель на белом снегу. Красиво. Почему так кружится голова? Крепкие сильные руки обнимают её сзади, и до боли знакомый голос шепчет в ухо, щекоча щеку тёплым дыханием: