Бабушка умерла прошлой осенью, и все это время комната стаяла закрытая, словно то была и не комната вовсе, а заброшенный дворец с нарядами и реквизитом.
Девочка набрала воздух в легкие и открыла глаза. В зеркале справа отражалась ее собственная тень. На негнущихся ногах, словно в трансе, она двинулась к комоду, над которым была закреплена витиеватая позолоченная рама. С помощью спичек, которые лежали тут же, зажгла свечу. Комнату озарил тусклый сливочный свет.
После смерти бабушки мама заперла комнату на ключ и запретила дочери даже приближаться к ней. Ей не нравилось, что пятнадцатилетний подросток вместо современных увлечений каждую свободную минуту примеряет старые концертные платья, красит губы жирной помадой, а глаза – не менее жирным карандашом. А иной раз даже пытается изображать перед зеркалом бабушкин взгляд с поволокой или так же, как и она, сдержанно приседать в реверансе. Хорошо, что у дочери, в отличие от матери, слуха и голоса не было никакого. Вика сначала пыталась спорить с мамой, но потом отступила. Но каждый раз, проходя мимо двери или оставаясь в квартире одна, она из раза в раз замирала перед выкрашенным в белый цвет дверным полотном.
У соседей сверху что-то упало, захныкал ребенок. И девочка, сбросив с себя оцепенение, подошла к огромному шкафу с бабушкиными нарядами. На самом деле ей и идти-то особо не пришлось. Он возник перед ней сам, надвинулся, приглашая в свои темные загадочные чертоги, как в детстве. Она пряталась в него от родителей, когда бабушка, облачившись в одно из своих концертных платьев, уезжала петь на сцену столичного дворца культуры.
Дрожащими холодными пальцами Вика прикоснулась к декоративному крючку и, потянув дверцу шкафа на себя, отворила ее. Без характерного для всех старых шифоньеров скрипа и визга.
– Ви-и-и-ка-а-а, – услышала она откуда-то слева и, повернув голову в сторону звука, почувствовала, как сердце словно заледенело. Чья-то холодная рука будто сжала его, раскинув прохладу по всей грудной клетке. Вика судорожно вздохнула, уставившись в зеркало. Из его черного нутра на нее смотрела прекрасная женщина с бледным лицом и светло-русыми, как и у самой Вики, длинными волнистыми волосами. Лазурное одеяние незнакомки искрилось в свете луны, которая теперь светила в окно вместо фонаря из щели между штор.