Филат уловил интонацию и разглядел ситуацию, прекрасно поняв, что проблема-то как раз – есть. И за эту девочку, если ей грозит что-то плохое, он готов изуродовать любого.
– Ладно, раз такое, – согласился Сергей. – Придётся отсидеть уроки. Пошли.
– Спасибо. – Оля в знак благодарности слабо улыбнулась.
Шпана дождался звонка с шестого урока и подошёл к углу забора в ожидании, когда Ольга выйдет из ворот. На тротуар вышел Филат – словно дерьмо, шлёпнувшееся с небес и отразившееся в глазах Шпаны, – следом появилась Оля. Сердце Данилы ёкнуло, а его кроссовок желал отвалить прохожему мужику мощнейший пинок.
Да нет, успокаивал себя Шпана, они разойдутся по своим дорогам. Но когда друг с «его девочкой» перешли дорогу и пошли вместе через стадион, лицо Данилы перекоробило до неузнаваемости: Ольга ведь его девчонка, правда же? Или, быть может, Шпана поторопился с присвоением-то?
Данила расширил в свирепости ноздри, открытые губы раздвинулись в кривой форме, зубы заскрежетали; он, рыча, несколько раз ударил ногами по асфальту, исполнив этакий танец «взбесившегося кретина». Но сразу сообразив, что его могут увидеть в таком яростном и смехотворном амплуа, осмотрелся и побежал следить за другом и своей первой любовью.
***
Дверь квартиры закрылась. Оля прислонилась спиной к дерматиновой обивке, умиротворённо вздохнула: Сергей в подъезде ни разу не попытался прикоснуться к ней, и это радовало. И почему Данила куда-то пропал, дав обещание проводить? Но не это обстоятельство её тяготило.
В ванной Ольга открыла краны, вылила колпачок шампуня под струю горячей воды. Далее прошла на кухню, села за стол и, поджав кулаками щёки, замерла, переполненная неприятными размышлениями.
Первые два месяца лета Оля провела в молодёжном лагере. По приезду домой на второй день она решила прогуляться и зайти в универмаг – полюбоваться скудным ассортиментом. Она поднималась по высоким ступеням к дверям магазина, каблук правой туфли надломился, и ногу сильно потянуло. Щиколотка сразу чуть припухла.
Возле невысоких колон сквера под тенистой кроной каштана расположилась лавочка, приглашавшая к отдыху. Солнце щедро купало землю знойными лучами, создавая тридцатиградусную жару. Оля сняла туфли, прихрамывая, стараясь не ступить на какие-нибудь стёклышки, подошла и опустилась на лавку. Нос вдохнул запах цветов с клумбы, раскинутой между двух дорожек. Ольга подождала, когда боль утихнет, собиралась встать с лавки и от неожиданности вздрогнула – рядом, словно свалился с дерева, уселся Савах и приобнял за шею как клещами. Саша Вахнин напросился прогуляться, а позже проводить до дома. В подъезде, где никого не было, он прижал Ольгу к стене и полез руками всё ощупывать – настойчивее и настойчивее. Сначала с поцелуями всю облапил, ладонь нырнула под юбку. Гневно сжав зубы, Савах постарался стянуть трусики, собираясь овладеть Ольгой. Она заплакала, сообщила, что ещё девственница; она наивно полагала, что произнесённое остановит парня. Оказалось, на Саваха услышанное подействовало как кровь, вылитая в воду перед мордой акулы. Он совсем обезумел – повалил Ольгу на ступени, нечаянно ударив головой о бетон, разорвал нижнее бельё, улёгся сверху и трясущейся рукой расстёгивал пуговицы на своих брюках.