Дома на пороге Данила столкнулся с сестрой, которая собиралась в школу во вторую смену.
– Вас снова гоняют то с утра, то с вечера? – поинтересовался Шпана.
Сестра промолчала.
В ванной комнате Шпана спрятал кастет. В зале взглянул на часы, подошёл к окну: через двадцать минут Ольга должна идти домой. Через сорок минут он увидел, что Оля вновь идёт в сопровождении Филата. Данила сел на подоконник, замер с каменным лицом, часто посматривая на время, наблюдал за подъездом, ожидая, когда выйдет друг. Ревность изводила Шпану. Он всматривался в подъезд холодным взглядом, позабыв, как мигать, из-за чего потекли слёзы. Данила зажмурил глаза, вытер мокрые ресницы; часто моргая, он размышлял о том, что парочка – уроды грёбаные! – сейчас страстно целуется, а его не позвали! Казалось, Филат не выходит нескончаемую вечность. Скорее всего, Ольга пригласила к себе домой.
Наконец-то ревнивец увидел знакомый силуэт. Сергей быстрой походкой скрылся за углом дома. Данила подсчитал сколько друг пропадал в подъезде: двадцать пять минут! Что может произойти за двадцать пять минут? О чём можно говорить двадцать пять минут?! Шпана недоумевал, как так получилось, что должен провожать Ольгу он, а вместо него теперь провожает лучший друг, в натуре! Данила врезал кулаком по столу-книжке. Кто виноват? Злая судьба? Или, если хочешь жрать варенье, не лови хлебалом мух? Нет. Виновата Ольга. Ей всё равно было, кто за ней начнёт ухлёстывать. А ещё Калина, овечка, говорила, что Данила не просто нравится Ольге – она его боготворит аж с того класса, как только пришёл. Оно и видно. Она может его и любит, но также, скорее всего, любит в придачу полгорода пацанов, которые беспредельно влюблены в эту дуру!
Шпана смачно сплюнул на ковёр.
– Да по фигу, отчима комната! – Данила повторил плевок и уставился гневными глазами на Ольгины окна. Вот Сявке сейчас везёт, пока Филат провожает девку. А то обычно Сявка шёл с ними домой и по дороге Сергей так вдоволь издевался над хиляком, что всегда заканчивалось водопадом слёз.
Дома Сявка воспитывался отчимом в строгости и жил строго по распорядку дня. Возвращаясь домой с Филатом из школы, дорога могла длится и три, и четыре часа, и до ночи, а то и до утра. После чего Сявка получал от отчима нагоняй, если не повезло и тот был не на работе. Но поведать отчиму и матери, где так долго шляется, Сявка не мог. Как бы сильно дома не лупили ремнём, больше всего на свете «тщедушный лютик» боялся Филата.