– Алевтина Дмитриевна… – сказал я, и мне не хватило воздуха.—Алевтина Дмитриевна! Простите меня, пожалуйста, это я в вас подушкой попал. Я нечаянно, я не хотел! ..
Что тут сделалось! Алевтина вдруг обняла меня за плечи! Заулыбалась!
– Ну что ты, Хрусталёв! Я, конечно же, тебя прощаю! Ну чего не бывает, я и забыла об этом…
Мне даже показалось, что она сейчас прыгать начнёт. И у меня сразу на душе стало хорошо и спокойно.
– Так что? – подошёл к нам дядя Толя. – Товарищ пионервожатая, в село я иду, насчёт молока к ужину. Надобен мне помощник. Вот Боря, я думаю, свободен… Может, отпустите его со мной?
– Да конечно, конечно! Пусть поможет. Ступай, Хрусталёв! – И она нам даже рукой помахала.
Глава четвёртая ТЫ ГУЛЯЙ, ГУЛЯЙ, МОЙ КОНЬ!
– Ничего нет лучше спокойной совести! – сказал дядя Толя, когда мы вышли за ворота лагеря.
– Это точно! – согласился я.
– Даже и мне на душе полегчало, как ты признался.
Дорога шла через лес, и солнце, которое уже повернуло на закат, светило сквозь деревья. Я ещё никогда не был в таком лесу, и мне здесь всё нравилось.
Какие-то птицы перелетали и свистали в кустах, высоченные сосны качали головами, жёлтые стволы их казались золотыми у вершин.
А за лесом был луг, и невидимые кузнечики стрекотали так, что звенело в голове.
– Здесь ходить безопасно!—сказал дядя Толя.—Здесь в прошлом годе сапёры всё вычистили. Уж возили они, возили этих мин да снарядов! Всё лето по ночам только и слышно было, как в карьере бабахало! Теперь у Берёзовки поля чистят. Я дня три назад ездил, так у них там гадости этой железной – горы!
– И оружие есть?
– Да там танки целые в земле закопаны, не то что оружие, век бы его не знать! Тут после войны жители по верёвке ходили.
– Как это?
– А вот так: пройдут сапёры, протянут тропу, верёвками, значит, её огородят, вешками, вот народ вешек этих и придерживается. Чуть в сторону – подорвёшься. Сейчас-то уж все разминировали, немножко совсем осталось. А то и хлеб сеять негде. Вот за тем леском одно поле и осталось…
Мы вышли к реке. Она широко разлилась по топким лугам.
– Обожди-ко маленечко! – сказал дядя Толя. – Я сапоги сниму. Ну-ко тяни.
Я тянул изо всех сил. Стащил сапог с одной ноги, потом с другой. Дядя Толя закатал брюки, я тоже было хотел снять сандалии.
– Не надо! – сказал он. – Не разувайся, я тебя перенесу. И не успел я возразить, как он поднял меня на руки.