– Кармановую?
Мутный энергично закивал.
– Их здесь полно. Но чтобы их выманить, нужно спеть и станцевать особым образом. Она высунет голову, и сразу хватай, но осторожно, чтобы она тебя не укусила. Большая кармановая черепаха легко откусит твой маленький пальчик.
– Так ты про каймановую черепаху.
– Верно, кармановую.
Мутный нерешительно потыкал часы пальцем, словно опасаясь, что прибор набросится на него.
– А ты сам обловщик, Мутный?
– Я занимаюсь этим по выходным, как Бабушка Мозес[4]. Я обловщик на полставки, ловлю живность, когда больше нечем заняться. А у Лузгаря ловля в крови. Настоящий обловщик.
– Лузгарь, конечно, много пива пьет. – Нед сам не понял, зачем сменил тему. Наверное, привычка Лузгаря передалась и ему.
– Он любит пиво, – согласился Мутный.
– Но ты его не пьешь, ведь так?
Чернокожий старик возмущенно взглянул на него и пробормотал:
– О Боже, нет, нет, я совсем не пью, нет, больше нет.
Он взял часы в руки и принялся их изучать, словно это был примечательный артефакт инопланетной цивилизации.
– Почему?
– Что почему?
– Тебе не нравится пиво и все?
Мутный снова обратил внимание на мальчика.
– Даже не начинай, Головастик. В прошлом я постоянно пил. Нравилось ли мне пиво? Я его обожал. Выпивал при любой возможности. Когда ты молод, то тебе кажется, что можно делать все, что угодно, и не думать о последствиях. Но был у меня один друг, Юстас Боггз. Но все называли его Жалким. Правда. Жалкий Боггз. И однажды с ним произошел несчастный случай. Не помню точно, что случилось, но старина Жалкий потерял обе ноги и не мог больше ходить. И он стал по-настоящему жалким. Не покидал своего дома, большую часть времени проводил в кровати. А жена у него была та еще мегера. Мэрилу Боггз. От ее воплей у них дома обои в трубочку скручивались. Она все не унималась: Жалкий то, Жалкий это. А бедняга Жалкий был вынужден все это выслушивать. Не знаю почему, но мне нравился этот неудачник. Мы с ним давно были знакомы. Поэтому я часто приходил к нему, приносил газету, рассказывал последние новости, анекдоты, всякие сплетни. Другим было на него плевать, так что только я связывал его с миром снаружи. И у нас был небольшой секрет. Каждый раз я приносил ему бутылку виски, завернутую в газету, чтобы Мэрилу не видела, и Жалкий мне за нее платил. Иногда он давал мне десятку, иногда двадцатку, и сдачу не требовал. Нас обоих эта сделка устраивала. Ему досталась куча денег в качестве компенсации за несчастный случай, так что он их не считал. Сначала мне эта идея не очень понравилась, и я спросил у него: «Жалкий, разве врач не запретил тебе пить алкоголь?» А он ответил: «Ничего подобного мне врач не говорил. Мне жена запрещает пить, но она же не врач». Так что это Мэрилу не хотела, чтобы он пил. Но что еще ему оставалось? Без ног он не мог никуда пойти. Вот я и помогал ему. Не знаю, что он делал со всем этим виски, может, цветы поливал, но я ему доставлял новую бутылку каждый божий день. Только представь. У нас была налаженная схема. Но потом все прекратилось.