– Ну… Лошадью назвать вас нельзя, – убийственно спокойным тоном произнёс Михаил. – И на ослицу вы не похожи. Если уж так хотите отдохнуть, то… Вас дополнительный день отгула устроит?
– Конечно, нет! Мне нужен отпуск, в котором я не была почти год! Мне нужны десять дней.
– Отпуск вы не получите. Контрактом не предусмотрено.
– Вы…
– Бездушный. Я помню, – договорил за помощницу Буров, вспомнив её любимые ругательства. – Сердца нет. Чёрствый сухарь. Может, скажете уже что-то новенькое?
И с интересом прищурил глаза, следя за тем, какая наступит реакция.
Елизавета Андреевна фыркнула, её и так широкие ноздри на миг раздулись ещё сильнее. Она не хотела отказа и приготовилась воевать.
– Новенькое? Тогда, может, смените меня на другую?! А что? На молодую и глупую! А я… Возьму и уволюсь! Сейчас же!
– Потеряете компенсацию.
– Мне уже всё равно! Если меня здесь не ценят!
Режим жертвы внезапно включился, и теперь Елизавета Андреевна решила себя пожалеть. Всё, что для этого нужно, – обвинить зловредного шефа в том, что именно он испортил ей жизнь. Прямо-таки сгноил на работе. Конечно же, она тайно мечтала, что Буров сжалится, начнёт её уговаривать, сетовать, как не хочет потерять ценный кадр… А вишенкой на торте станет его уступка – признание её заслуг и столь необходимый отпуск, который Елизавета Андреевна решила потратить на поездку к подруге на дачу. Воспользоваться её приглашением, взять с собой любимых кошек, насладиться тишиной и спокойствием, попивая чай с бергамотом, а то и сухое вино, сидя в кресле на уютной веранде. Неделя за городом сулила замечательный отдых, погода обещала быть тёплой.
Буров мог пойти на уступку, в общем-то, ничего не теряя, решить проблему единственной фразой, закончив весь балаган, но… Так было бы слишком скучно. Случись у Елизаветы Андреевны что-то серьёзное, она пришла бы с другим настроением. Не требовать, но просить.
Да и этот нюанс был не главным.
Год работы в бюро ничему эту заблудшую душу так и не научил, что весьма удручало. Вернее, могло вызвать сочувствие, если бы Буров не знал, что Елизавета Андреевна очень любила страдать. С присущей ей вкусом и жадностью. Сколько раз этому духу понадобиться поменять тело и характер, чтобы понять нечто главное? Этого Буров не знал, но не считал нужным и важным что-либо сейчас объяснять.