– Об этом месте мы узнали от польского каменщика, который замуровывал эту дверь. Он пытался держать все в секрете, но не смог от нас ничего утаить. – Лейтенант Фискер одарил ее еще одной улыбкой.
В комнате стояли длинные столы, и на каждом из них лежали украшения, произведения искусства и деревянные ящики. На одном из столов лежали одна на другой две стопки картин. Эдит задумалась, знают ли эти люди, насколько ценны эти картины и артефакты. Похоже, они обращались с ними весьма небрежно.
– Я не очень разбираюсь в искусстве, – сказал ей Фискер, – Но, по-моему, тут почти музей, – он обратился к охране: – Эта дама – специалист из Старой Пинакотеки в Мюнхене. Обеспечьте ей полный доступ для осмотра работ. Она решит, что из них грузить для перевозки.
Охрана расступилась, и Эдит подошла к столу. Она протянула дрожащую руку и прикоснулась к раме верхней картины в стопке. Это был маленький, потемневший от многовековой пыли пейзаж.
– Полагаю, вы в курсе своих обязанностей. Я оставлю вас с вашей работой, – сказал Фискер. – Только одно еще, Фройляйн Бекер. – Он дотронулся до ее руки и понизил голос. – Следите, с кем делитесь информацией. Наши войска легко берут города, но тут в селах польское сопротивление.
Сопротивление. Что именно это значит? Сердце Эдит заколотилось.
Лейтенант Фискер будто бы прочитал ее мысли.
– Они организованнее, чем думает наше командование в Германии. Кто-то из них может попытаться с вами связаться, чтобы добыть информацию. Это может быть кто-то, кого вы считаете заслуживающим доверия. Не ведитесь на красивые личики, фройляйн. Следите за тем, что вы и кому говорите.
Внезапно они услышали из-за одного из больших ящиков сдавленный выкрик.
– Heiliger Strohsack![24]
Все обернулись. Из-за стопок ящиков и рам появился невысокий солдатик в пыльной форме и каске. В руках он осторожно держал завернутый в бумагу пакет; по краям бумага порвалась, и под ней виднелась золоченая картинная рама.
– Смотрите, что я нашел!
Леонардо
Флоренция, Италия
Май 1482
За воротами Флоренции чувствую, как сотрясаются в колеях дороги колеса кареты. Поддерживаю деревянный ящик, и он бьется о мое бедро.
Наконец-то. После стольких лет попыток добиться расположения двора Медичи, стольких лет поиска покровителя, стольких лет замирания от страха перед очередным доносом, я наконец-то покидаю Флоренцию, отправляясь навстречу лучшим перспективам.