На столешницу полетели пустые листы, папка со счетами, которая тут же была быстро просмотрена девушкой и, за неимением в ней какой – либо важной информации, откинута в сторону. И, наконец, плотный конверт.
Осторожно взяв его в руки, девушка попыталась найти на нём хоть какие – то опознавательные знаки, но обратного адреса на бумаге не было. Григорий, скорее всего, так и не успел открыть его. Тем более не успел он отправить ответ. Насколько помнила девушка, письма, написанные от руки, Григорий считал особо важными, и, именно поэтому, стремился покончить с ними как можно быстрее.
Сглотнув, Аделаида потрогала пальцами черную печать и с интересом принялась её рассматривать. На тёмном воске виднелся небольшой герб, обвитый диким плющом, а в центре находилось что – то совершенно не поддающееся рассмотрению неподготовленным глазом. Девушка села на стул, попутно разламывая печать в пальцах. На стол упало тяжёлое украшение, до этого ощущавшееся под пальцами в конверте, и само письмо.
В выполненное из золота ожерелье была инкрустирована россыпь янтаря так, что камни при надевании полностью завладевали шеей. Пару секунд повертев украшение в руках, Аделаида, нахмурив брови, отложила его, обратив внимание на письмо, витиеватые буквы которого сразу привлекли к себе её вниманием. Аде потребовалось несколько секунд для того, чтобы привыкнуть к закорючкам, которыми заканчивалась каждая линия у буквы, но вскоре Петрова уже смогла прочесть написанный текст.
«Здравствуй, Григорий.
Ты, вероятно, удивишься, получив только этот конверт, но, будь уверен, всё, что предшествовало этому, стоило тех трудов, которые пришлось приложить. Ты надеялся на что – то большее? Уверен, у тебя много вопросов. Прежде, чем мы встретимся для того, чтобы обсудить ближайшее будущее твоей дочери, я хочу, чтобы ты понял пару вещей. Обратившись ко мне за помощью, ты не сможешь уйти, отказаться или всё бросить. Ты никогда не сможешь обратить время вспять. То, о чём ты просишь – ужасно, это идёт против природы и создателей этого мира. Но ты в отчаянии, а значит готов даже на это, а я лишь выполню твою просьбу за деньги. Сухой расчёт, как это называете вы, люди.
Ты так боишься, что твоя дочурка повторит судьбу своей матери, что согласен полностью сломать ей жизнь и изменить само её существо. Она ещё даже не поняла, кем является, а ты уже хочешь отобрать у дочери саму возможность стать удивительнейшим созданием. Не мне тебя судить, Григорий, но мне правда не дано этого понять. Тем более в том случае, Григорий, когда ты знаешь, что может случиться с ней в ближайший год. Ей уже десять! Часы жизни твоей дочери тикали слишком долго.