Также меня постоянно напрягала ситуация с 4-й палатой. Истории всех четырех старух были неимоверно пухлыми. Каждая бабушка лежала здесь не меньше 3-х месяцев. Зная из интернатуры, что такое койко-день, и как это серьезно и непросто, я был не на шутку встревожен. Здесь было очевидное нарушение, чреватое, возможно, финансовой ответственностью и прочими бюрократическими взысканиями, но спокойный вид Татьяны Мирославовны подсказывал, что видимо вся Т-я админинстрация в курсе, закрывает глаза и благодетельно и небрежно машет рукой.
За обедом Татьяна Мирославовна радостно объявила мне, что лекция о половом воспитании для просцовских старшеклассников назначена на следующую среду. Что ж, воспитывать, так воспитывать, бодро отозвался я, небоязненный ритор.
Помимо медсестер, конечно же, существовал младший медперсонал. Одна из санитарок, Валентина Павловна, спокойная, но как бы и непростая с виду женщина около 50, когда я зашёл в столовую в вечерний час (пациенты в это время скапливались у телевизора, где крутили сериал «Одиссей» с приятными спецэффектами), посетовала, что я живу в страшном доме, и вот она предлагает мне недорогой съем одной из двух комнат в двухэтажке, в самом элитном просцовском доме. При этом Валентина Павловна, серьезно нахмурив брови, заверила, что с её стороны никаких приставаний, естественно, не последует. Как раз в это время на телеэкране Одиссей голоручечно взбирался на отвесную скалу, а крылатый Дионис порхал рядом и чего-то там искушал его. Собрав всю свою одиссейнутую непосредственность, я взглянул в дионисовые очи Валентины Павловны, и где-то глубоко внутри души своей почуял некий настороженный холодок. Но, конечно, поблагодарил и заверил, что подумаю. Через полчаса, по дороге на вызов, я поведал об этом разговоре водителю «буханки», Славке Сизову. Спросил совета. Славка Сизов тяжело взглянул на меня (настолько тяжело, что мне стало прослабленно-неуютно) и не менее тяжело изрёк: «Ты в коммуналке когда-нибудь жил?..» От этих бетховенских ноток его уничтожающе-безапелляционного вопроса мне стало отчётливо ясно: «коммуналка» – если не последний круг ада, то уж третий или четвертый – это точно. Я кивнул, и мы продолжили наш путь на вызов.
Вечером приехала Алина.
К её приезду я сгрёб всех мертвых мух (они покрыли пол толстым слоем) и выбросил вон.