– Скорее, твоя душа должна была оживить тёмную плоть Младшего Из Магистров… Подойти к ручью, и склонись над водой. Сквозь ил, разбросанные камушки, и яркие водоросли ты увидишь, кем стал. Иди смелее, Хранитель. Гладь воды не обманет, если нет ветра.
Почему Хозяин Сущего вдруг решил сказать ему это? Дирей решил не медлить, а последовать совету.
Окинув глазом окрестности, сразу сообразил: проще всего найти реку, озеро, или ручей у кромки леса. И уверенно шагал к опушке, игнорируя тропинку, восихищаясь пейзажем. Кора деревьев, и рисунок на их листьях, незатейливый, но всегда разный – все привлекало внимание. Так же неповторимо выглядели облака. Мягкие, и невероятно лёгкие пушинки парили в недосягаемой выси, и каждое из них не было похоже на предыдущее, принимая благодаря своей пуховой мягкости самые разнообразные формы.
Но бывали минуты, когда облаков становилось меньше, и тогда голубой купол небес полностью открывался взору Дирея. Необъятный, недосягаемый, совершенно чистый и прозрачный, он висел Над Миром, отправляя к его обитателям потоки обжигающего солнечного света, отражавшиеся в его глади. Трудно было даже представить, насколько далеко может находиться этот купол; никому ещё не удавалось подлететь к нему и коснуться рукой. Должно быть, это даровано одному лишь Огненному Владыке: верхом на своём фениксе он легко бы добрался до края купола – жар от солнечного диска не страшен ни птаху, ни наезднику.
Дирей не заметил, как оказался у кромки леса. От опушки сразу потянуло ароматом хвои – его принёс сюда прохладный ветер. Дирей жадно вдохнул этот аромат и сразу почувствовал, как в носу приятно защекотало. Но долго задерживаться не не стал – ступил на тропинку и зашагал наугад вглубь леса. Тропинка была крутой и извилистой; воину часто попадались коряги. Столкнувшись с одной из них, Дирей споткнулся и едва не упал. Но с тропы сворачивать не стал, тем более что вскорости услышал далёкий шум воды. Обрадовавшись, воин продолжал идти, стараясь не упустить звук. Вскоре обнаружил заросли кустарника. Раздвинув руками кусты спелой малины, обнаружил ручей. Вода быстро стекала в узенькое русло, окружённое густо поросшей травой, под которой спрятался массивный булыжник. Ручей бежал быстро, и бурные потоки воды часто бились о стенки русла. Брызги от них попадали на булыжник, сбивая траву, окутывавшую его. А в бассейне, куда сверху стекала вода, было совершенно спокойно. Водная гладь почти не волновалась; побеспокоить её не могли даже потоки воды, стекавшие сверху. Найденный ручей подходил ему как нельзя кстати, и приклонил колено у зеркала воды. Водная гладь не сразу показала лицо. Сначала это был чёрный силуэт, смешанный с отражением булыжника, пушистого покрывала высокой травы и далёкого кустарника, через который воин попал сюда. Изображение стало проясняться, и лишь полминуты спустя зеркало воды показало Хранителю его отражение. Это был не он. То, что показывала Дирею водная гладь, воин не узнал. Но облик, который рисовала на прозрачном зеркале едва заметная рябь, был знаком ему. Мертвенно бледная кожа с тонкими голубыми ниточками вен плотно обтягивала массивный череп. Такие же бледные губы, казалось, уже не могли пошевелиться. Холодный взгляд ледяных глаз, которые, как два бриллианта, сверкали. Но блеск из не излучал жизни. Тем более, что, кроме них, в глазницах не было ни пугающего свечения, источавшего тепло, ни сгустка энергии. Чувственные скулы гармонировали с большим вытянутым носом.