В руках у него была табуретка.
Мелькнула шальная мысль, что сейчас Бердышев огреет меня этой табуреткой по голове, а потом притопит в ванне.
А что? Нет человека – нет проблемы.
Но Бердышев поставил табуретку на пол и уселся на неё.
Вслед за Жаном Гавриловичем в комнату вошёл мастер Казимир. За ним бочком протиснулся Сенька.
– Что за собрание вы здесь устроили? – спросил я у них. – Подождать не могли?
– Вот что, Костя, – мирно сказал Бердышев. – Мы тут обсудили твои странности. Скажи – ты можешь контролировать своё состояние?
– Когда не злюсь – могу, – честно ответил я.
– Я же говорил! – прогудел мастер Казимир.
Бердышев кивнул.
– Я пришёл к такому же выводу. Проанализировал все твои поступки, и думаю, что угрозы ты не представляешь.
– Приятно слышать, – ответил я.
И сгрёб пену в аккуратную кучку.
А то она уже начала таять и расползаться.
– Мастер Казимир считает, что ты должен остаться у него. Он поможет тебе научиться контролировать магию. Я тоже поучаствую.
– Спасибо, – искренне ответил я.
Несмотря на молодое тело, разумом я был далеко не пацан. И знал, насколько важна помощь понимающих людей.
– Сегодня отдыхай – навоевался! А завтра съезди к доктору Лунину. Адрес госпиталя я тебе запишу.
Заметив, что я напрягся, Бердышев покачал головой.
– Это просьба, а не приказ. Но очень настоятельная просьба. Александр Михайлович – прекрасный специалист. Повидал такое, что тебе и не снилось. С его помощью ты разберёшься в себе намного быстрее.
– Хорошо, – согласился я. – Съезжу.
– Костя! – решительно заговорил Сенька. – Извини, что так получилось! Если честно – я очень испугался за тебя. Понимаешь?
Он подошёл ближе.
– И спасибо за то, что разобрался с Тощим Лёвой!
Он шмыгнул носом.
Салага!
Я улыбнулся и протянул ему мокрую руку.
– Всё хорошо, Сёма! Ты правильно сделал.
– Да, насчёт этого Лёвы, – вспомнил Жан Гаврилович. – Я дал на него наводкуНиките Сергеевичу. Зотов с ним разберётся.
– Там ещё второй выжил, – напомнил я. – Такой белобрысый. Кличка – Сивый. В трамваях по карманам шарит.
– Хорошо, я передам Зотову.
Жан Гаврилович поднялся с табурета.
– Поеду. До рассвета всего ничего осталось, а мне утром на доклад к Императору.
– Слушай, Жан Гаврилович, – спросил я. – Объясни, почему Император лично занимается делом графа Стоцкого. Что у него, полицейских генералов нет, или министров?