Джулия Гонзага, графиня Фонди, герцогиня Траетто, муза многих европейских поэтов и художников, в том числе и кардинала Ипполито Медичи, чьи стихи разнесли ее славу непревзойденной красавицы своего времени по всему свету – вот имя, что въелось в память Хюррем. Но сейчас, видя перед собой эту картину, у нее возникло какое-то странное чувство, будто и не везли ее несколько дней с завязанными глазами. Она не смогла бы объяснить даже себе, что не так. Одно было очевидно, откуда-то здесь в глуши перед ней опять появилось это изображение, случайностью это назвать было трудно.
Мерием подошла поближе, чтобы разглядеть портрет.
– Какая смешная одежда, моя госпожа, никогда не видела таких кафтанов. Прости меня Аллах за греховное любопытство!
– Причем здесь грех, Мерием!?
– Все эти портреты, не к добру, когда со стены смотрят чьи-то мертвые глаза….
– Боже! Что ты такое говоришь!
– Но ведь любой правоверный знает, что погибнет тот, чьи глаза не оживил Аллах. Если какой-то неверный нарисует человека, то беда падет на голову того, кто окажется на картине!..
– Ах, будет тебе, Мерьем. Не пугай меня. Ты позаботилась о моем отдыхе?
– Конечно, госпожа, прошу вас, преклоните голову. Вы так устали!
Хюррем действительно была без сил. Закатное солнце пробивалось малиновыми лучами сквозь неплотную занавесь, а она почувствовала непреодолимую тяжесть во всем теле. Хюррем уже плохо помнила, как Мерием раздела и уложила ее на свежезастеленную кровать под высоким балдахином в одной из комнат. Бессонница последних лет соединилась в ней с усталостью последних дней, она еще не до конца уснула и слышала вопрос, произнесенный голосом той женщины, Периде:
– Она уснула?
Мерием отвечала ей что-то. Сновидения уже уносили Хюррем в неведомую даль, она слышала чьи-то голоса, кажется опять своей служанки и еще кого-то, но сон это был или явь, уже не могла разобрать.
Проснувшись, Хюррем обнаружила, что находится в незнакомой комнате. Кровать была очень большая с балдахином. Белье из натурального шелка прекрасного качества в золотых тонах с изящной вышивкой, необыкновенно мягкая перина и множество подушек. Всё, к чему женщина уже давно привыкла, но неизвестно каким образом оказавшееся в этом странном доме. Стены покоев были задрапированы узорной тканью бирюзового цвета и декорированы резными деревянными панелями. Повсюду было множество картин, ковёр с длинным ворсом покрывал большую часть комнаты. Высокий потолок прятался за балками из темного дерева.