Тосиро Мифунэ, но ситуацию это не меняло.
Сантиметровой толщины пластины, зажатые в руках мальчишки, навеяли
в разгоряченную голову ассоциации с катанами. Косой даже сбавил
обороты: хотелось пива и водки, а не получить такой дурой по
голове. Но других источников дохода не наблюдалось.
- Нужен он мне… - протянул Васька. –
Поставь пузырек на троих и иди с миром. Живой и не битый.
- Шел бы ты, дядя, своей дорогой, -
посоветовал пацан и взмахнул руками. – А то дороговато пузырь
обойдется.
Плексиглазины со свистом рассекли
воздух. Косой нутром ощущал опасность, но обратного хода не было:
собутыльники начали обходить жертву с боков.
- Не хочешь, значит, по-хорошему? –
вызверился Васька. – Не уважаешь, значит…
Ответ пришел, откуда не ждали.
- Тлое на один, нехолосо, однако.
Васька резко обернулся и изумленно
уставился на невысокого худощавого парня с лицом ярко выраженного
восточного типа. Плоское, с узкими щелочками глаз, темное
настолько, что сливается с ежиком коротко стриженных волос. Черная
мягкая куртка с откинутым капюшоном и такие же штаны облегают тело
не то чтобы плотно, движений не стесняют, но и не ухватишь, если
что. И движения у незнакомца плавные, словно кошачьи… И появился,
как из-под земли!
Перед глазами Косого мгновенно
пронеслись образы Джеки, Брюса, Тосиро… Все как один: плосколицые,
узкоглазые, черные… Пинком ноги ломающие доски. Ударом кулака
крошащие кирпичи… Появляющиеся из ниоткуда и исчезающие в
никуда…
- Атас! – заорал Косой. –
Ниндзя!!!
И бросился наутек. Ошарашенные
собутыльники, не задумываясь, последовали за предводителем.
- Спасибо, - вежливо кивнул
неожиданному помощнику мальчишка. – Меня Олегом зовут.
- Миша, - без малейшего акцента
отозвался «японец». – Всегда пожалуйста. Проводить?
- Да нет, сам справлюсь.
«Японец» кивнул и исчез в подъезде
ближайшей пятиэтажки.
Урок тянулся, как хорошая жвачка. Суматоха первых дней учебного
года уже улеглась, и покатились унылые школьные будни. Сейчас шла
математика. Отвлекаться на занятиях Кремня было рискованно, что
вкупе с нелюбовью к предмету добавляло Лехе Буртасову немало тоски.
Хорошо Витальке Евстифееву, хоть посреди ночи разбуди,
продифференцирует, проинтегрирует, разложит на гармоники и сотворит
еще что-нибудь столь же непонятное, даже в школьную программу не
включенное. Так на то он и Эйнштейн! А простым парням что делать?
Насчет простого Леха немного лукавил, но математику и впрямь не
любил.