Затем придвигаю поближе миску с молочным кускусом, вдыхая ароматный коричный пар. Я пытаюсь сосредоточиться на жевании, но боль в моем сердце не стихает.
Я не могу продолжать притворяться, что прошлым вечером у нас не было стычки с Молиной.
– Мам, я хотела сказать… Мне очень жаль.
– Не нужно извиняться, – говорит она, медленно нарезая буханку хлеба.
– Я не нарочно уничтожила торт. Я подошла, чтобы сказать им, чтобы они перестали смеяться. Чтобы перестали шуметь, когда бабушка только что…
Я все еще не могу это произнести.
Мама делает глоток кофе – черного, без сахара, – затем ставит чашку на стол.
– Забудь о прошлом вечере. – Она кивает на тарелки передо мной. – Твоя еда стынет.
Как я могу забыть о прошлом вечере? Сеу Ромарио расплакался перед нами и сказал, что уважал бабушку. Все это бессмысленно.
Холодильник начинает шипеть, как будто давится невысказанными словами, и мама бросает на него настороженный взгляд.
– Не хватало, чтобы еще и ты сейчас сломался, – бормочет она.
– Что имел в виду сеу Ромарио прошлым вечером? – спрашиваю я, и по тому, как напрягаются мамины плечи, понимаю, что она больше не хочет об этом говорить.
– Ешь, Лари.
– Что он имел в виду? – настаиваю я, откладывая ложку. Колокольчики в «Соли» тихо звенят, и мама убегает в пекарню, как будто рада сбежать от меня.
Я слышу, как она говорит:
– Доброе утро. Чем я могу вам помочь?
Я иду присоединиться к ней. Может, я и не пекарь, но думаю, мне следует хотя бы начать принимать заказы.
В «Соли» стоит клиент, которого я раньше не видела: белый мужчина, вероятно, лет тридцати с небольшим, высокий и подтянутый, в дорогом черном костюме. Он вполглаза посматривает на маму, его необычные светло-голубые глаза оценивают помещение.
– Доброе утро, – отзывается он через несколько долгих секунд, как будто только что вспомнил, что нужно ответить.
Он не похож на туриста – у него на шее нет фотоаппарата, – так что, возможно, он наш новый сосед, который хочет позавтракать перед тем, как отправиться на деловую встречу субботним утром.
Мама слегка хмурится, но продолжает улыбаться.
– Добро пожаловать в «Соль», – говорит она. – Дайте мне знать, если захотите попробовать образец.
– Обязательно, – говорит он, засовывая нос в бабушкины банки с фруктами. Когда он наконец подходит к главному прилавку, он сразу же начинает осматривать товары, которые мама уже выставила на прилавок этим утром. За стеклом лежат эмпадиньяс – круглые, идеально золотисто-коричневые пирожки в горшочках, начиненные рубленой курицей и зелеными оливками.