Казалось, что мама обрела покой.
Но вдруг она резко дёрнулась. Её пальцы жёстко вцепились в руку моей старшей сестры, оставив кровавые подтёки от ногтей.
– Позаботься о ней, Элизабет! – просила мать, глядя безумным взглядом на старшую дочь. – Марисса… Моя бедная маленькая Марисса… Слышишь, Элизабет! Пообещай мне, что ты позаботишься о сестре!
– Обещаю, мама, обещаю, – заверила её старшая дочь со слезами на глазах.
Через минуту мама ушла.
***
Отец успел только на похороны. За несколько дней до этого он уехал по срочному делу в Лондон. Я полагаю, что он отчаянно надеялся найти лекарство для матери. Увы, его попытки были тщетны. Бедный папа. Он так любил её…
На похоронах отец держался отстранённо и холодно. Мы с сестрой искали утешения друг у друга, рыдая как никогда в жизни. Столь сильное потрясение перевернуло наш юный беззаботный мир. Мы отчётливо понимали: наша жизнь уже не будет прежней. В ней не осталось самого главного – тепла семьи. В ту зловещую ночь мы с Элизабет не сомкнули глаз, в печальном безмолвии став роднее, чем когда-либо.
А утром нас ожидал ещё один страшный удар.
В ночь после похорон матери отец покончил с собой, пустив пулю в лоб. В прощальной записке он написал, что любит нас, но не может жить дальше.
По правде говоря, я не видела эту записку. Крёстный, приехавший в тот же день, не дал мне её прочитать, посчитав, что для пятнадцатилетней девочки и так достаточно потрясений за такой короткий промежуток времени. Именно он стал нашим опекуном и помог прийти в себя, окружив вниманием и заботой.
Теперь же, спустя год траура, в наш дом впервые пришла радость. Незадолго до всех тех ужасных событий родители вывели в свет мою старшую сестру. Ей на тот момент исполнилось восемнадцать лет. В той далёкой сияющей плеяде весёлых балов Элизабет встретила будущего мужа.
Сегодня вечером молодые официально объявляли о своей помолвке. Сестра много рассказывала мне о своём женихе, но я ни разу не видела его лично. Я надеялась на лучшее, но что-то колющее, ноющее, как старая рана, не давало мне покоя. Вне всяких сомнений, её мистер Д. был достойнейшим из джентльменов, но предчувствие плохого в последнее время стало навязчивой чертой моего характера. Закономерной чертой. Я изо всех сил старалась взять себя в руки и побороть уныние, но это было сильнее меня. Обречённо вздохнув, я вышла к гостям.