***
От воспоминаний в груди снова кольнуло, но, на удивление, совсем не так больно, как раньше, и почти сразу отпустило. На душе Акакия потеплело: «Ах, кака колыбельная-то хорошая! Странная, не нашенская, но слова-то, слова! И про домового есть, всё честь по чести!»…
Он задумался. «Ничего не понимаю. Ну не может быть дома без печи у семейства такой ладной молодухи, как пить дать! Верно, и впрямь я очень долго спал. Надо выяснять в чём соль да дело, иначе никак», – мысленно содрогнувшись, нехотя заключил про себя Акакий.
У него ушло немало времени на то, чтобы перебороть своё внутреннее, природное, корнями пронизывающее его насквозь нежелание покидать жилище, вызвавшее домового к себе. Наконец, Акакий всё же преодолел путы и решительно направился к соседскому дому слева, в сторону которого парой часов ранее удалился его незваный гость Федот.
Глава 4. Соседи
Степанко был явно моложе Акакия, но старше совсем юного Федота. И, в отличие от Федота, по Степану сразу было заметно, что житьё его неважное. Горестно заломленные брови, слезящиеся глаза и опущенные уголки губ будто бы никогда не улыбающегося рта. Всклокоченная борода и нечёсаная шевелюра, грязная неопрятная рубаха, повязанная обрывком верёвки, дырявая обувка на босу ногу. Всё в нём буквально-таки кричало о точившем его изнутри недуге. Акакию был знаком этот недуг, хотя, сказать по чести, он и сам, наверное, выглядел сейчас немногим лучше. От хорошей-то жизни каменным сном не засыпают. Но у него другое дело, а тут… Было видно, что Степану худо, и худо уже давно, – похоже, что он потерял надежду изменить что-либо в своём семействе в лучшую сторону, потому и сгорает медленно, но верно, как толстая и с виду крепкая, но далеко не вечная восковая свеча.
– Ну здравствуй, суседко! – точь-в-точь как недавеча Федот, поприветствовал Акакия его новый сосед. – Акакий, стало быть? Присаживайся, сейчас чайку нальём, с печеньем. Федот вон только-только травяного сбора с мятой заварил, как чувствовал, что заскочишь скоро на огонёк-то. Рады знакомству!
– И вам не хворать, добрые соседи! Не побеспокою?… – Акакий нерешительно затоптался на пороге. Не так уж часто домовые покидали свои дома, а чтоб ещё и по чужим гостями ходить, такого и вовсе отродясь не бывало, и он чувствовал себя не в своей тарелке.