– Прости, это моя ошибка, – сказал он угрюмо.
– О чём ты? Откуда у тебя мираж? – спросила я медленно, растягивая слова. – У тебя уже был напарник?
– Нет, что ты! Просто я был неосторожен, – его голос был глухим, звучал, будто сквозь вату.
– Это же не простуда, которую можно подхватить, – бормотала я. – Как такое случилось?
– Тебе просто придётся принять это, как и мне пришлось, – он перешёл практически на шёпот. – Уже ничего не изменить и не исправить.
Отчаяние и вина, исходившие от него, пропитывали эту комнату, пропитывали меня. Внутри поселилось тягучее неприятное чувство, грозившее вылиться в нечто большее. Неожиданно этот маленький, ещё пару минут назад совершенно неизвестный мне ритуал стал чем-то принципиально важным. Я почувствовала себя так, словно меня обидели, оскорбили. Отобрали что-то очень ценное и крайне значимое. Очень странное чувство зарождалось где-то в животе и поднималось всё выше.
– Кто это был? – спросила я неожиданно низко и холодно. На мгновение мне вспомнился сон. Голос кустоса на пустыре. Мой голос. Так похоже.
– Сальви, – сказал Юст неожиданно мягко. – Прости, но ничего не изменить. Я не хотел этого, ни за что не хотел. Я знаю, что этого не должно было произойти…
– Кто, Юст? – настойчиво повторила я, уже зная ответ на свой вопрос.
Как и в прошлый раз, при произнесении его имени Юст едва заметно вздрогнул.
– Это уже не важно, – нахмурился он.
– Важно. Кто? – я хотела услышать это от него. Я очень хотела понять, что ошиблась.
Ещё какое-то время мы просто буравили друг друга взглядом, а потом я просто протянула руку и потянула за вырез майки.
Справа на груди враждебным всполохом среагировало на меня клеймо. На смуглой коже Юста золотой значок переливался особенно красиво, а ещё гордо и насмешливо. Я прямо чувствовала ликование его владельца. Это было наглостью, неслыханной дерзостью. Я сразу узнала его обладателя. Это был слишком знакомый цвет, слишком очевидный.
– Я был без сознания, – сказал парень угрюмо, но я плохо его слышала.
В моих ушах боем тамтамов стучал гнев. Впервые после рождения я испытывала такие сильные эмоции, такие яркие. Мне казалось, всё моё тело пульсировало негодованием.
– Я понимаю, что это не оправдание, – все ещё пытался что-то объяснить мне Юст. – Но я хочу, чтобы ты поняла, я действительно не мог ни предвидеть, ни предотвратить это.