– Вообще-то, в договоре подобного не прописано, – с опозданием возмутилась я и оттолкнула от себя обнаглевшего муженька.
– Позволяю вам подать на меня в суд, миледи. Если вам, конечно, не понравилось, – и в тени его капюшона я смогла рассмотреть ухмылку.
– Спасибо за подсказку, – процедила я. – Непременно ею воспользуюсь и обращусь в суд.
Дверь была тяжелой, но мне все равно удалось ею хлопнуть.
– Все хорошо, Машенька? – встретил меня Рудольф.
– Было, – ответила я, срывая с себя фату. – Ровно до того момента, как ваш лорд Эрик не полез ко мне с поцелуями.
– Ох, голубушка, вы уж простите ему эту вольность, – Рудольф молитвенно сложил руки. – Он не со зла.
Может, и не со зла, но наглости и самоуверенности ему не занимать.
– Я ведь уже свободна? – уточнила я сдержанно.
– Да, конечно, – закивал Рудольф. – Сейчас прямиком вас доставят в отель. Там вас уже ждет ужин и мягкая постель. Выспитесь, а утром отправитесь домой.
– Хорошо, – вздохнула я, – тогда поедем быстрее, пожалуйста. Я что-то и правда устала…
– Понимаю, голубушка, понимаю… Только… – и в руках Рудольфа оказался плотный шелковый платок. – Глазки снова придется завязать. Вы уж простите, Машенька, но так надо.
Я обреченно кивнула и повернулась к нему спиной.
Платок с глаз мне разрешили снять в карете на полпути к отелю. Да-да, я ехала в самой настоящей карете – огромной, снаружи украшенный золотыми завитушками, а внутри обитой синим бархатом. Такими же бархатными были и сидения, а еще милые подушечки с кисточками. Я приоткрыла шторку: мимо проплывал вечерний город. Его улицы с аккуратными домиками, брусчаткой и старинными фонарями напоминали историческую часть какой-нибудь Праги или Вены. Подумалось, что я бы не прочь была здесь и задержаться на денек, если бы не обстоятельства…
Внезапно карета чуть дернулась и будто провалилась в воздушную яму. Я уже испытывала подобное ощущение, когда была с завязанными глазами. Стук колес резко стих, но экипаж явно продолжал двигаться. Я снова выглянула в окно – и тотчас отпрянула от него. Мы летели. Не очень высоко, но летели. Фонари уже проносились на уровне моих глаз, а я могла заглянуть в окна второго и даже третьего этажа.
Вжавшись в сиденье, я замерла. Под ложечкой неприятно засосало, а сердце зачастило. Летать я боялась, до жути. И не только на самолетах. Избегала даже аттракционов, где надо было подниматься на мало мальскую высоту, а еще прозрачных лифтов и даже водных горок. Высоты тоже боялась, но больше тогда, когда находилась на ней в движении. Вот как сейчас.