Вчера, когда я пришла домой в чужой одежде, пахнущая виски и на несколько часов позже, чем обещала, Оля даже испугалась.
– Что произошло?
Я рассказала ей всё. В мельчайших подробностях.
И в её серо-голубых глазах с желтоватым солнышком расходящимся от зрачка – точной копией моих глаз – попеременно мелькал то испуг, то восторг, то лукавое любопытство.
– Он красив?
– Кто? – спросила я, хотя мы обе понимали, о ком идёт речь.
Оля молча разглядывала меня, склонив набок голову.
Она выучила с Миром стишок, помогла нарисовать дракона и отправила в свою комнату собирать грузовик из нового конструктора. А мы на кухне откупорили бутылку шампанского.
– Ну у него своеобразная внешность, – ответила я. – Жёсткие черты лица, нос такой… не то, чтобы большой, но знаешь, его как будто прямо пальцами лепили. Но выглядит красиво, мужественно. Волосы светлые, пшеничные – наверное, в детстве они у него были как у Мирика, а у Мирика, наоборот, такие же будут в сорок лет. Довольно длинные – с боков почти закрывают уши, а сзади – до воротничка. Немного вьются и от этого кажутся слегка растрёпанными.
– Статен? Высок? – уточнила Оля, после первого глотка ощущая себя кем-то вроде графини девятнадцатого столетия.
– Чуть повыше меня.
– А глаза?
– Серые.
– Добрые?
– Скорее, строгие. И какие-то закрытые.
Оля посмотрела на меня, приподняв одну бровь.
– В плане, что они умеют прятать мысли, – объяснила я. – Но при этом у него очень пристальный, очень проницательный взгляд. Мне даже казалось, что он видит весь тот бардак, что скопился у меня в голове.
Оля, представляя это, покачала головой.
– Наверное, он всё-таки хороший человек, раз занимается поисками пропавших людей, – изрекла наконец она.
– Наверное. Только мне какая разница? Я его больше не увижу.
– Ну мало ли. Может, ему понравится торт, и он закажет у тебя ещё один. На пятидесятилетие.
Я засмеялась, кружа по бокалу шампанское, заставляя его набегать на стекло наслаивающимися друг на друга и исчезающими волнами.
Забавно, наверное, мы выглядим с Олей, когда вдвоём. Словно человек сидит напротив своего ожившего и вышедшего из зеркала отражения.
Нам часто говорили, что мы похожи не только внешностью, но и мимикой, движениями, походкой. Мы шевелимся и передвигаемся с вполне понятной синхронностью, которую в каком-нибудь плавании нарабатывали бы годами и которая нам досталась с рождения.