Иван сразу подумал, что лучше уйти, пока неприятности не посыпались на их головы. Но не успел он и глазом моргнуть, как Фёдор уже опрокидывал в себя хмельную кружку в кругу каких-то пьяниц. Вытаскивать его на свет божий уже было делом бесполезным. Поддавшись интересу Иван тоже попробовал местный алкоголь. И он бы соврал, если бы сказал, что этот грубый напиток пришелся ему по вкусу.
В руках Фёдора быстро опустошалась одна за другой кружки. В обществе пьяниц он сразу стал своим и вёл беседы заплетающимся языком. Иван даже не вслушивался. Эти люди несли неразборчивую тарабарщину и прекрасно друг друга понимали. Он нашёл в этом месте какое-то своеобразное очарования и обдумывал, как лучше передать его на холсте. Но как бы сильно мужчину не занимала это мысль, Иван все же следил за братом. Тот уже совсем не держался на ногах и встретив минимальное сопротивление, он покинул трактир вместе с Фёдором.
Когда в желудке осталась только пустота, а поясница уже болела от наклона, Фёдор почувствовал, как Иван закидывает на плечо его руку.
Под серым небом они медленно брели в свою обитель.
Весь последующий день Фёдор провел в постели, прося брата лишь о живительной влаге. Голова раскалывалась на части, в животе неприятно тянуло и мучила ужасная жажда. Такого он не испытывал со времен выпускного.
– У тебя нет желание еще раз посетить данное заведение? – спросил Иван, подавая брату бокал воды. Уголки его губ были приподняты.
– Нет… – простонал Фёдор, чувствуя себя, словно на смертном одре.
Стоило оправиться, как все испытанные Фёдором чувства он выплеснул на бумаге. Перо скользило по ней, словно корабль, подгоняемый ветром на водной глади. Он по-новому ощущал создаваемый ранее мир, словно тот и вправду был настоящим, а Фёдор являлся его творцом.
И, о чудо! Одно из нескольких издательств, куда он послал рассказ, решило напечатать его в своем журнале под названием «Рассвет». Первый гонорар лёг целебным отваром ему на душу. Труды Фёдора впервые окупились.
Купив бутылку заграничного вина, он взял под руку брата и направился в столичный дом, где в кабинете на втором этаже мучился с документами Александр. Он был готов расцеловать камердинера, когда тот сообщил о приходе младших братьев. Отдых был ему необходим.
– Поздравляю, – сказал Александр, соприкасаясь с братьями бокалами. – Теперь тебя можно официально называть писателем. Может лично сообщишь об этом, матушки? – спросил он, сделав глоток вина.