Но больше всего вопросов было у Евы и у Гульнары, которые держались долго и сурово отворачивались от меня, но в итоге любопытство как острый консервный нож вскрыло такую надежную металлическую банку обиды. Они поймали меня после уроков на первом этаже, сидящую на подоконнике, и насели с допросом, что там произошло в тот день?
Я как истинный партизан сказала, что ничего особенного.
Девчонки от негодования аж зашлись. Ева была уверена, что у нас с Крашем был секс, потому что она тогда ушла одна из квартиры, и ничего другого там быть просто не могло. А может, и не только с Крашем, а с обоими. Гуля же добавила, что вся соль в том, почему на этом история не закончилась, а я совершенно не похожа на жертву изнасилования. Значит, мне понравилось. РАССКАЗЫВАТЬ БУДЕШЬ ИЛИ НЕТ?!
От ответа на вопрос меня спас Краш. Собственно, его я и ждала, сидя на первом этаже. Он подошел, поздоровался, спросил, «ты идёшь или как?», перекинул через плечо мою сумку и призывно протянул руку. Мы ушли. Девочки остались.
Все, с этой секунды для меня в школе всё изменилось раз и навсегда. Я прыгнула с шестом и лечу теперь ставить новый мировой рекорд по количеству сплетен на одну отдельно взятую девочку.
Мы вышли из школы, Краш вёл себя совершенно не так, как в день нашего знакомства и не как потом на прогулке 1 сентября, где к нам тут же прилип Шокер и они оба валяли дурака всю дорогу. А спокойно, уверенно. Я спросила, как там Шокер. Оказалось, что у того есть девушка, что у неё погоняло Чушь, что она сначала устроила ему скандал прямо на дне рождения, а потом бросила из-за этой истории с нами. Что она узнала от Краша об этом, когда тот на балконе случайно проговорился Трупану, хотя, ну как случайно проговорился? Просто рассказывал. И что Шокер очень даже рад, потому что сам давно хотел перестать пороть Чушь (тут он хохотнул от собственного каламбура) и подкатить свои яйца к другой чиксе.
Мы дошли до дома, постояли немного. Зашли в подъезд, поднялись на лифте на мой этаж, и уже перед самой дверью Краш притянул меня за руку ближе к себе и сказал, что в тот день с ним произошло что-то невероятное, чего он не понимает.
– Знаешь, я никогда не думал, что женские руки могут быть такими… такими… – он никак не мог подобрать нужное слово, – такими добрыми. Как будто я снова стал маленьким.