Как не старался Александр придерживаться обочины и обходить скрытые под недавно выпавшим снегом лужи коих на тропе множество, но … Под ботинком неинтеллигентно чавкнуло, и лепёха снега с водой, выскочив из-под подошвы, смачно шмякнулась в лужу кристальной прозрачности.
– Вы, сударь, бегемотина в посудной лавке, – матерясь под нос, он брезгливо стряхнул со штанины ошметки субстанции. – Раззява, бля!
Подойдя к Еремееву, буркнул:
– Обстановка?
– Тишь, гладь, да божья благодать, – покосился Николай и, особо не пряча усмешку, добавил. – Была.
– Сплюнь, охламон! – Кайда слегка поморщился. – Наша колея для гужевого транспорта финишировала?
– Практически, – старший лейтенант мотнул головой в сторону ближайшей сопки с приплюснутой макушкой. – Аккурат за горушку заворачивает и ales kaput, однако.
– Значится так, – капитан повторил давешние манипуляции с картой. Покрутил головой вправо-влево, прикладываясь к местности. Удовлетворённо вздохнув, почесал голову, запустив пальцы под вязанную шапочку. – Дуй до горы и обосновывайся на вершине. Вправо, надо понимать, будет урочище Амкалой. С пяток заброшенных аулов, и дорога на подобие тутошней. Проходит окраиной Тусхарой, кстати.
– В Тусхарой застава полного штата или? – Или. Два десятка бойцов и лейтенант.
– Срочники? – удивился Еремеев, и, поднявшись на ноги, быстро скрутил коврик из вспененного полиэтилена, заменявший лежанку.
– Контрактники и не первоходы, – Александр в бинокль разглядывал пологий склон горы. Покрытий плотным слоем снега, он казался идеально ровным. – В разведотделе отряда отзываются, как о матёрых. А, лейтенант уником в некотором роде.
– С чего так? – Николай приторочил рулон поверх ранца.
– Три года на Кавказе. Орденов-медалей, что марок у филателиста из кружка Дома пионеров, плюс тридцать два года от роду и в лейтенантах.
– Ребус, – хмыкнул Носорог и быстро зашагал в сторону сопки, АК-74 держа наизготовку.
– Проза жизни, – вздохнул капитан, присев на корточки здесь же, у валуна.
Они взбирались по склону не быстро, но и не медленно. Шли классическим зигзагом, сосредоточившись ступать след в след и останавливаясь каждые двести метров подъема. Первым, на манер цапли, вышагивал Хоттабыч, втыкая ноги в следы от ботинок Еремеева. Склон находился с подветренной стороны, и высота покрова доходила до колен. Монотонное восхождение имело и некий бонус в виде неторопливости в размышлениях. Обмозговать предстоящие в очередной раз капитан лишнем не считал. Шагал себе, автоматически держа спину лейтенанта метров в десяти перед собой. Операция в теории ожидалась рутинной, но это в теории. Любое боестолкновение, даже тщательно подготовленное и отшлифованное на полигоне до автоматизма, в реалии порой закручивается в такую свистопляску, гарантируя ночные кошмары на полгода. Человеческий фактор, природа-погода, удача-непруха смешает в такой гоголь-моголь, что туши свет и прячься в погреб.