Тихон тяжело сглотнул, убрал руки в карманы и воровато оглянулся по сторонам.
– Выглядишь неважно, – она наклонила голову, пытаясь поймать его взгляд. – Тяжёлое испытание?
– Испытание как испытание, – он поджал губы. – Но локация да, непростая. Там не по себе.
– Так в любой заброшке не по себе, – пожала плечами Жанна.
Она несколько раз играла в московские «Дозоры»: бегала с друзьями по заброшенным зданиям и недостроям, искала секретные коды и разгадывала загадки. Особенно жуткими были миссии в заброшенных пионерских лагерях. Много маленьких комнат, уйма брошенного пыльного добра и мебели. Очень легко было вообразить, что в одном из помещений кто-то до сих пор живёт, и не дай бог с ним столкнуться…
– Здесь как-то особенно, – пробормотал Тихон, прикуривая сигарету.
Жанна недовольно помахала перед собой, развеивая дым, но мужчина сделал вид, что не заметил этого.
– Мне там виделось… всякое, – нехотя проговорил он после пары затяжек.
– Всякое? – переспросила она и нервно улыбнулась. – В целом, ты же медиум.
– Ты прекрасно знаешь, кто я, – огрызнулся Тихон и сделал глубокую затяжку. Огонёк добрался почти до фильтра. – В Щукинское вместе поступали.
Откуда-то из-за машин снова послышался голос режиссёра, объявивший трёхминутный перерыв перед следующей участницей.
– Погоди, так ты реально что ли? – Жанна неуверенно улыбнулась.
– Да, Жанна, я реально что ли! – процедил сквозь зубы Тихон. – Может, порчу кто навёл или просто перебрал я жути на этом шоу дебильном, не знаю. Лучше бы тебе туда не идти. Поехали домой?
Губы девушки растянулись в широкой, довольной улыбке:
– А-а-а-ах, вот оно что, – хохотнула она. – Ну что за подлый ход, Тих, а? Боишься, я тебя обыграю?
– Жанна, я не это имел в виду!
– А вот и посмотрим, – она достала из кармана «косухи» потрёпанную колоду карт таро и подмигнула. – Не ты один умеешь договариваться с продюссерами.
Она позволила себе секунду полюбоваться на его обескураженное и будто бы испуганное лицо, после чего бодро зашагала в сторону съёмочной площадки, смачно чавкая берцами по мокрой земле.
«А он неплохо прокачал актёрский навык, – думала Жанна. – Испуг прямо натуральный показал».
На съёмочной площадке было людно. Операторы проверяли камеры, пили чай и кофе по-ирландски из термосов. Режиссёр – рыжий усач с длинными волосами, собранными в конский хвост – просматривал на портативном экране отснятый материал и в целом был доволен результатом. Ведущий стоял под бринезентовым тентом и «согревался», закидывая в себя две рюмки водки подряд. Он закусил кусочком копчёной колбасы и ворчал, что «артисту его уровня работать в таких условиях просто напросто не-при-ем-ле-мо». Группа наблюдателей толпилась чуть поодаль. Это были настоящие зрители, которые следили за чистотой эксперимента и понятия не имели о том, сколько усилий приложили сценаристы и редакторы к тому, чтобы каждое испытание было ярким, запоминающимся и в меру жутким. Они бурно обсуждали всё то, что увидели и услышали. То и дело с их стороны слышались фразы вроде: «Ну откуда он мог знать?!» или «Я никому об этом не говорила и в соцсетях не писала!» или «Когда он посмотрел мне в глаза, у меня сердце забилось так, что чуть не пробило грудную клетку, до сих пор успокоиться не могу».