– Полетать бы?
Заметно, тоже скучает, и я приглашаю своего командира:
– Приезжай, Вячеслав! Какие проблемы? Полетаем! – но, конечно, вижу: в прошлом все.
Много хороших, настоящих мужиков было. Разумеется, не без Борщей – их везде хватает, особенно сейчас. Вот так и летаешь, где-то рядом с самолетом, и, наверняка, не один я такой. Поэтому и пытаются летать до конца, желание самому себе доказать что-то. И я случаи знаю, когда человек смог забыть, выбросить из памяти, переделать себя. Бизнесом каким-нибудь занялся, где-то пристроился, какие-то деньги кует, детей устроил. А я здесь себя тешу, копейки зарабатываю в этом возрасте, а кажется, вовремя ушел и даже успел настроиться на новую жизнь.
Летать на поле приходится через высоковольтную линию, при монотонной работе можно пропустить, не увидеть, особенно в сумерках. Верхний провод тонкий, его можно не увидеть, поэтому при первом полете фиксируешь высоту по прибору и дальше берешь за правило пересекать линию по высотомеру. Почти всегда мешает солнце, не один сложил голову на этих проводах. Под проводами тоже непросто, возле опор высоты достаточно, в средней части провода провисают: в азарте работы забываешься – высоты может не хватить.
– Мужики, учтите, воздушный винт намного выше. Можно винтом зацепить, – напоминаю всем, знаю – для некоторых это новость. У Вячеслава глаза расширились.
– Вот те раз! А я и не подумал…
Поэтому наши коллеги за бугром и зарабатывают больше командиров тяжелых лайнеров!
Все, заход солнца, красный закат! Когда-то в советское время посадка после захода была грубейшим нарушением. Сейчас посадка с фарой – рядовой случай. Ужинаем и спать, завтра с восходом работать.
Дима ждет до последнего. Проводит меня, убедится, что я взлетел и ушел, только тогда уезжает. Ему дальше, мне его придется после посадки ждать.
Проверяю свечи. Все в порядке, падения оборотов на одном магнето не превышает сто в минуту, закрылки для взлета. Сумка справа на полу, пристегнута ремнем к креслу – это правило, чтобы не летало в случае чего по кабине. Пока на перелет соберешься уже кучевка, может и грозы, и болтанка. Лето! На правом сидении карта, расчет по маршруту, скелетная схема: я ее всегда набрасываю с курсантских времен. На радиостанции выставлены частоты связи, на носу очки. Дима сидит в машине рядом, смотрит. Поднимаю руку, машет – взлетай, наконец!